Привлечение взыскателя к ответственности по статье 395 Гражданского кодекса Российской Федерации за приведение в исполнение ошибочного судебного акта: анализ, последствия и рекомендации.
Комментарий к п. 59 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств».
Автор критикует разделяемый Пленумом ВС РФ подход, согласно которому истец, взыскавший денежную сумму на основании ошибочного судебного акта, освобождается (по общему правилу) от ответственности за ее использование вплоть до вступления в силу итогового судебного акта в пользу ответчика. По мнению автора, льготный для истца период может продолжаться лишь постольку, поскольку ошибочный судебный акт продолжает действовать, а его отмена (а возможно, и подача на него жалобы, впоследствии удовлетворенной) порождает для истца обязанность относиться к взысканной сумме как к спорной и, следовательно, использовать ее так, чтобы оказаться способным возвратить ответчику в случае проигрыша дела не только взысканную сумму (капитал), но и начисленные на нее проценты в размере ключевой ставки Банка России.
1. Постановка проблемы
В соответствии с разъяснениями, изложенными в п. 59 Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 N 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» (далее — Постановление N 7), начисление процентов годовых на денежную сумму, взысканную истцом по впоследствии отмененному судебному решению, по общему правилу начинается лишь после вступления в силу итогового судебного акта об отказе в удовлетворении иска. Весь предшествующий период — с момента принудительного взыскания до окончания рассмотрения дела — истец вправе пользоваться соответствующей суммой безвозмездно. Исключение сделано лишь для случаев заведомой недобросовестности истца (например, когда он способствовал принятию неправосудного решения путем фальсификации доказательств). В этих случаях гражданско-правовая ответственность наступает немедленно после производства взыскания, а проценты начисляются за весь период пользования денежными средствами.
Правовая позиция Верховного Суда РФ нуждается в истолковании, так как с экономической точки зрения она выглядит далеко не очевидной: истцу, материальная правота которого оказалась опровергнутой по итогам разбирательства, предоставляется возможность бесплатного кредитования за счет ответчика в течение длительного времени — с момента взыскания им денежных средств по ошибочному решению до вынесения окончательного судебного акта в пользу ответчика.
На первый взгляд из всех участников процесса, на которых может быть возложен риск судебной ошибки, ВС РФ выбирает самого неподходящего — ответчика, привлеченного к участию в деле помимо своей воли и являющегося жертвой необоснованного с материально-правовой точки зрения воздействия. Тот факт, что государство должно быть защищено от ответственности за обычную судебную ошибку (п. 2 ст. 1070 ГК РФ), не вызывает сомнения — это обусловлено требующими защиты публичными интересами. Однако неясно, почему такой же иммунитет должен быть предоставлен истцу, инициатива которого в силу диспозитивного начала гражданского судопроизводства привела к возбуждению дела (при отсутствии, как выясняется по итогам разбирательства, действительных материальных оснований к истребованию спорной суммы) и приведению в исполнение ошибочного судебного акта. Не будет ли более справедливым и экономически оправданным противоположный подход, согласно которому истец посредством выплаты процентов за период удержания неправомерно присужденных денежных средств должен возместить пострадавшему ответчику хотя бы MINIMUM MINIMORUM имущественных потерь, понесенных им вследствие необоснованного взыскания?
Кроме этого, необходимо разобраться с тем, почему именно вступление в силу итогового судебного акта по делу должно явиться стартовой точкой для начисления процентов. Подчеркнем, что в качестве такого судебного акта по смыслу данного Верховным Судом разъяснения понимается не постановление суда об отмене первоначально принятого решения, а тот судебный акт, который содержит окончательную резолюцию по существу рассматриваемого спора. Так, если решение было отменено в кассации с передачей дела на повторное рассмотрение, итоговым судебным актом будет считаться вновь принятое решение суда первой инстанции, в случае же обжалования последнего — постановление апелляционного суда об отказе в удовлетворении иска. Поскольку именно в этих судебных актах должно содержаться указание на поворот исполнения первоначально принятого решения (ч. 1 ст. 325 АПК РФ, ч. 1 ст. 444, ч. 1 ст. 445 ГПК РФ), налицо недвусмысленное желание Верховного Суда увязать возникновение обязанности по уплате процентов с вступлением в законную силу резолюции о повороте исполнения. Однако такая увязка не представляется самоочевидной, ибо неясно, почему простая отмена первоначального судебного акта, пускай и без вынесения итогового решения по существу спора, не может считаться стартовой точкой для начисления процентов. По крайней мере взыскатель после такой отмены уже не может оправдывать удержание и пользование присужденными ему денежными средствами тем, что такое его поведение согласуется с официальным суждением, выраженным в принятом в его пользу и вступившем в законную силу решении суда.
Таким образом, нет сомнений в том, что правовая позиция Пленума ВС РФ нуждается в истолковании.
На наш взгляд, рассуждениям, позволяющим внести сюда некоторую ясность, можно придать ход в двух различных направлениях, обусловленных природой процентов годовых как меры гражданско-правовой ответственности, что невольно требует ответа на вопрос о том, содержатся ли в действиях истца, взыскивающего денежные средства по ошибочному судебному акту и впоследствии их удерживающего, необходимые элементы состава гражданского правонарушения.
Во-первых, можно утверждать, что действия истца, предъявившего к исполнению первоначальное судебное решение, являются правомерными и, следовательно, в них отсутствует объективная сторона правонарушения. Для такого утверждения на первый взгляд есть основания, учитывая, что действующий процессуальный закон легитимирует выигравшего кредитора на возбуждение исполнительного производства после вступления решения в законную силу, хотя бы и не все средства его обжалования были исчерпаны, а риск дальнейшей отмены принятого судебного акта продолжает существовать. Приведение в исполнение вступившего в законную силу решения суда — правомерное действие, обусловленное присущим ему свойством обязательности (ст. 16 АПК РФ, ст. 13 ГПК РФ), что, как может сначала показаться, исключает возложение на истца имущественных санкций.
Во-вторых, можно сделать акцент не на отсутствии объективной стороны правонарушения, а на невиновности истца, приводящего в исполнение пусть ошибочный, но формально действительный судебный акт. Это суждение также выглядит убедительным, поскольку истца, опирающегося на вступившее в законную силу судебное решение, сложно назвать недобросовестным. Это особенно очевидно в контексте сравнения обычной ситуации (общего правила) с ситуацией-исключением, упомянутой в разъяснении Пленума, в которой решение вынесено на основании сфальсифицированных истцом доказательств, что делает невозможными рассуждения о его невиновности. В стандартных же случаях истец доверяет содержащимся в решении суда выводам о собственной материальной правоте, а потому, привлекая его к ответственности за произведенное взыскание, мы разрушаем его ожидания и веру в публичные институты.
Несмотря на то что текст Постановления N 7 дает основания полагать, что Пленум исходит из концепции невиновности истца (формулировка комментируемого разъяснения подразумевает, что именно добросовестность взыскателя освобождает его от ответственности), в судебной практике встречаются решения, очевидно основанные на первом способе аргументации, в связи с чем обе линии рассуждений нуждаются в последовательном анализе. Это обусловливает логическую структуру дальнейшего изложения: вначале вопрос об ответственности истца будет рассмотрен с точки зрения объективных условий применения соответствующих мер, а именно наличия в его действиях признаков противоправности (раздел 2); далее мы обратимся к вопросу о наличии в его действиях признаков вины (раздел 3); в завершение статьи будут представлены краткие выводы по существу исследуемой тематики (раздел 4).