Трудности с обеспечением перехода прав на цифровые активы к наследникам существуют сегодня в большинстве правопорядков мира, что связано с неготовностью традиционного наследственного права к столь быстрому развитию технологий и появлению новых объектов. В статье с учетом зарубежного опыта анализируются основные проблемы, которые могут возникать в России в процессе исполнения завещаний в отношении цифровых активов в связи с ограничением в законе их состава, не отвечающего потребностям оборота, отсутствием единого подхода к пониманию правового режима отдельных их видов, необходимостью переосмысления статуса и роли душеприказчика в данном процессе.
В России участие душеприказчика в исполнении завещания не так распространено, как в зарубежных странах. Ситуация, однако, может измениться в связи с ростом значения цифровых активов в нашей жизни, управление которыми потребует в большинстве случаев специальных знаний, которых может не оказаться у наследников.
Исполнитель завещания (физическое или юридическое лицо) назначается с его согласия завещателем (п. 1 ст. 1134 Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ)). Если иное не предусмотрено в завещании, душеприказчик обязан «обеспечить переход к наследникам причитающегося им наследственного имущества в соответствии с выраженной в завещании волей наследодателя и законом» и совершить иные действия в их интересах (п. 2 ст. 1135 ГК РФ). Однако исполнение данной обязанности в отношении цифровых активов может быть затруднено или оказаться невозможным. Причин тому несколько.
Прежде всего, в нашей стране превалирует очень узкое понимание цифрового актива, не отвечающее уровню развития технологий и потребностям гражданского оборота. В законодательстве установлен правовой режим исключительно для цифровых прав и цифровой валюты, оборот которых осуществляется преимущественно с использованием технологии распределенного реестра. В этой связи за пределами правового регулирования остаются иные цифровые объекты, вопрос о наследовании которых неизбежно возникнет в самом ближайшем будущем.
Объединение данных объектов в группу цифровых активов довольно условно, поскольку они обладают разными физическими свойствами, требуют различных технических условий возникновения и оборота, отличаются правовым режимом (если он установлен в законе), однако общими для большинства из них являются тесная связь с сетью Интернет и необходимость авторизации для доступа к ним.
Например, в США Единообразный закон о доступе фидуциаров к цифровым активам (FADA) относит к ним всякие «электронные записи, на которые физические лица имеют права или заинтересованность». При этом «электронный» означает «относящийся к технологии, обладающей электрическими, цифровыми, магнитными, беспроводными, оптическими, электромагнитными или аналогичными возможностями», а «запись» — информацию, которая отражена «на материальном носителе или хранится на электронном или ином носителе и может быть извлечена в воспринимаемой форме». Поэтому цифровыми признаются самые разнообразные активы, в том числе криптовалюта, токены, бонусные программы, аккаунты в социальных сетях, почтовые аккаунты, цифровые видео, фотографии и книги, доменные имена и др.
В России некоторые из названных объектов остаются вне гражданско-правового регулирования, правовой режим других не позволяет определенно ответить на вопрос о возможности их наследования, что является существенным недостатком отечественного законодательства. Очевидно, что уже взрослеет поколение, для которого использование цифровых технологий является частью повседневной жизни, а сеть Интернет — превалирующим местом проведения досуга. В течение жизни у современного человека сформируется внушительный пакет разнообразных цифровых активов, юридическая судьба которых может оказаться важной не только для их владельца, но и его наследников.
Однако в отсутствие надлежащего правового регулирования в данной сфере обеспечить наследование пакета цифровых активов в полном объеме очень сложно.
Возьмем, к примеру, цифровые книги или музыкальные произведения, ежегодный оборот которых только в России составляет несколько миллиардов рублей. Владелец цифровой книги оплачивает ее копию на соответствующем сайте, но становится не собственником данной копии, а обладателем прав, вытекающих из лицензионного соглашения, которое в большинстве случаев ограничивает возможности лицензиата по распоряжению этими правами, в том числе их передачу по наследству. Права лицензиата вступают в конфликт с исключительным правом правообладателя и, как отмечает В.О. Калятин, «перестают учитываться правом, а право, которое невозможно защитить, хотя и формально существует, фактически исчезает».
Действительно, большинство онлайн-магазинов, торгующих оцифрованными книгами и музыкальными произведениями, программным обеспечением и др., предоставляет покупателям «ограниченную, не эксклюзивную, непередаваемую, не подлежащую сублицензированию лицензию на доступ и личное некоммерческое использование объекта». Отсюда, наследование прав на данные объекты оказывается невозможным, а передача их наследникам — незаконной.
Аналогичные сложности существуют и с наследованием аккаунтов в социальных сетях. Здесь возникает и дополнительная проблема, связанная с охраной частной жизни завещателя, отраженной, например, в его личной переписке в онлайн-почте. За рубежом, как правило, именно на исполнителя завещания возлагается обязанность удалять аккаунты, содержащие личную информацию, если завещатель не желает, чтобы к ним получили доступ иные лица, включая наследников. Такое право предоставляется пользовательскими соглашениями большинства социальных сетей и интернет-сервисов (правда, с существенными ограничениями). Это безальтернативный пока путь решения данной проблемы, поскольку в российской судебной практике прослеживается тенденция отказывать в удовлетворении требований о доступе третьих лиц к почтовым аккаунтам.
Вместе с тем, составляя тайну личной жизни, переписка может оказаться единственным источником информации для наследников о принадлежащих наследодателю цифровых активах и кодах доступа к ним, что составляет, в свою очередь, самостоятельную проблему, например, в случае наследования цифровых прав или криптовалюты. Принудительный доступ наследников к данным активам при отсутствии у них кода технически в настоящее время затруднен и будет возможен, по всей видимости, только в сфере оборота отдельных видов цифровых прав, подпадающих под действие Федерального закона от 31 июля 2020 г. N 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (п. 1 ст. 6).
В целом речь может идти о доступе к финансовым счетам наследодателя (онлайн банковским, биржевым, букмекерским счетам), в том числе остаткам денежных средств на специализированных онлайн-сервисах, к его учетным записям электронной почты и онлайн-хранилищам (в частности, iCloud, Drop Box и пр.), сайтам социальных сетей, например, Facebook, Twitter, музыкальным аккаунтам, сервисам хранения цифровых фотографий и др. Подобные цифровые активы могут иметь экономическую ценность, а потому требовать инвентаризации, описи и управления со стороны исполнителя завещания до момента перехода прав на них, включая право доступа, наследникам. Отдельные цифровые активы могут обладать ценностью для родственников, например личные видео или фотографии. Кроме того, в некоторых случаях быстрый доступ наследников или исполнителя завещания к активам наследодателя способен предупредить нарушение прав третьих лиц. Такая ситуация может возникнуть, например, если после смерти блогера, настроившего при жизни с помощью специальной программы автоматическую публикацию на сайте его статей, будет размещена статья, небезупречная с точки зрения закона, в частности, содержащая сведения, порочащие честь и достоинство третьих лиц.
Проблема доступа наследников и исполнителя завещания к цифровым активам признается актуальной в разных странах мира, формирующих законодательство о наследовании в данной сфере. Например, Единообразный закон о доступе фидуциаров к электронным активам США предоставляет исполнителям завещаний те же права доступа к цифровым активам, которые были у завещателя при жизни, независимо от лицензий и других условий пользовательских соглашений. Но в реальности во всех государствах осуществление этих прав значительно затруднено.
Дело в том, что Ассоциацией интернет-компаний, куда входят в частности Google и Facebook, был разработан модельный документ о доступе к отдельным видам цифровых активов в связи со смертью их владельца — Privacy Expectation Afterlife and Choices Act (PEAC). Общий подход интернет-сервисов заключается в том, чтобы раскрывать содержание учетной записи умершего лица, только если факт ее принадлежности данному лицу будет установлен судом. Кроме того, запрос на раскрытие информации должен быть «узко ориентирован на достижение цели управления имуществом», а исполнитель завещания должен доказать, что информация необходима ему именно для этой цели. При этом объем предоставляемой информации ограничивается годом, предшествующим дате смерти пользователя. В иных случаях доступ к аккаунту умершего оказывается невозможен, что хорошо иллюстрируется зарубежной судебной практикой. Так, после гибели сына в 2004 г. в Ираке Джон Эллсфорф решил увековечить его память, используя для этого письма, которые его сын отправлял из Ирака. Однако просьба к сервису Yahoo! обеспечить доступ к почтовому аккаунту была отклонена со ссылкой на персональное пользовательское соглашение.
Несмотря на то, что названный модельный документ является рекомендательным, многочисленные компании, предоставляющие услуги в сети Интернет, приняли его в качестве руководства к действию и включили его положения в свои правила и пользовательские соглашения, что привело к настораживающему результату: такие правила и соглашения самостоятельно регулируют вопросы наследования цифровых активов, включая доступ к ним, иногда даже противореча действующему в данной конкретной стране законодательству. В частности, доступ к активу оказывается возможным, только если его владелец оставил распоряжение на случай смерти на сайте соответствующего интернет-сервиса.
Например, компания Google предоставляет единственную возможность распорядиться судьбой аккаунта при жизни — выбрать доверенное лицо в настройках аккаунта, которое сможет получить доступ к данному аккаунту после того, как владелец в течение определенного срока не будет им пользоваться. Владелец вправе сделать также распоряжение об удалении аккаунта после его смерти. При отсутствии данных распоряжений сервис иногда (по просьбе «ближайших родственников и представителей») может удалять аккаунт или передавать данные из него, но после тщательной проверки и с учетом принципа защиты информации пользователей сервиса. При этом Google отрицает возможность передачи указанным лицам паролей и других учетных данных.
По сути, Google и другие интернет-компании предлагают единственный способ решения проблемы — составление пользователем при жизни распоряжения относительно юридической судьбы цифровых активов на случай смерти, которое, по нашему мнению, есть не что иное как запрещенное российским законодательством электронное завещание (п. 1 ст. 1124 ГК РФ). В этой связи возникает парадоксальная ситуация: составление такого завещания нарушает закон, но для завещателя является единственным способом преодолеть ограничения пользовательских соглашений в сети Интернет. Трансграничный и наднациональный характер данной сети позволяет интернет-компаниям, по сути, игнорировать императивные требования национального законодательства и устанавливать свои правила, что создает угрозу стабильности правопорядка в целом. Очевидно, что решение данной проблемы в самом ближайшем будущем должно стать задачей отечественного законодателя.
В этой связи интересным представляется зарубежный опыт. Например, специальным законом штата Оклахома установлено право собственности на онлайн-аккаунты лица, которое их создало и пользуется ими, отсюда оказывается возможным наследование аккаунтов и свободный доступ к ним наследников пользователя.
Развитие цифровых технологий неизбежно меняет взгляд и на функции исполнителя завещания, его умения и навыки.
Известно, что отечественные нотариусы обязаны разъяснять завещателю, что «исполнение завещания может быть возложено только на одного гражданина». Такое ограничение по количеству исполнителей в отечественной литературе рассматривается как необоснованное. С учетом зарубежного опыта предлагается закрепить в законе право назначать несколько исполнителей завещания в качестве общего правила, а не только для случаев заключения наследственного договора с участием супругов (п. 5 ст. 1140.1).
Это может быть способом решения проблем, возникающих в связи с исполнением завещаний в отношении цифровых прав, специфика которых требует от душеприказчика обладания хотя бы минимумом знаний в данной сфере. Не случайно за рубежом завещателям рекомендуют назначать исполнителя завещания в отношении традиционного имущества и цифрового исполнителя (digital executor) в отношении цифровых активов, разграничивая их полномочия. В частности, в полномочия последнего входит обеспечение перехода к наследникам прав на цифровые активы, в том числе на доступ к ним и их удаление. Считается, что обладающий специальными познаниями цифровой исполнитель способен обеспечить полноту описи цифровых активов завещателя и исполнение всех его распоряжений относительно данных активов.
Такой подход представляется весьма прагматичным, поскольку в недалеком будущем исполнителю завещания придется взаимодействовать с «цифровыми хранилищами» или даже выступать в роли «ключевого хранителя», чьей обязанностью станет уведомление сети в случае смерти завещателя, что потребует от него особой квалификации.
Эта и другие названные в статье проблемы требуют научного осмысления уже сегодня, с тем чтобы облегчить законодателю задачу системного их решения путем уточнения полномочий душеприказчика, а также признания и установления правового режима отдельных видов цифровых активов, позволяющего обеспечить их наследование.
Литература
1. Гапанович А.В. К вопросу о наследовании виртуального имущества в социальных сетях / А.В. Гапанович // Наследственное право. 2020. N 2. С. 40 — 43. DOI: 10.18572/2072-4179-2020-2-40-43.
2. Гребенкина И.А. Совершенствование наследственного права: все ли предлагаемые изменения обоснованы? / И.А. Гребенкина // Lex russica (Русский закон). 2016. N 11. С. 135 — 142.
3. Калятин В.О. Проблема ослабления имущественных прав в цифровой среде / В.О. Калятин // Вестник гражданского права. 2018. N 6. С. 30 — 40. DOI: 10.24031/1992-2043-2018-18-6-30-40.
4. Панарина М.М. Наследование аккаунта в социальных сетях и вопросы цифрового наследования: правовое исследование / М.М. Панарина // Наследственное право. 2018. N 3. С. 29 — 30.
5. Поваров Ю.С. Согласие на исполнение завещания: юридико-фактическое значение, порядок дачи и отзыва / Ю.С. Поваров // Наследственное право. 2020. N 2. С. 15 — 19. DOI: 10.18572/2072-4179-2020-2-15-19.
Проблемы исполнения завещания в отношении цифровых активов наследодателя. Яценко Татьяна Сергеевна, заведующий кафедрой гражданского права юридического факультета Южного федерального университета, доктор юридических наук, доцент.
«Наследственное право», 2021, N 1
Источник: http://www.consultant.ru/