Постановление ЕСПЧ от 14.11.2017 Дело «Антонина Ивановна Филиппова и другие (Antonina Ivanovna Filippova and Others) против Российской Федерации» (жалоба N 16233/08). По делу обжалуется жалоба заявительниц на то, что они потеряли своих родственников в результате действий представителей государства, что расследование было неэффективным, что они не получили от государства полную сумму возмещения причиненного ущерба и не располагали эффективными средствами правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений. Жалоба объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу.
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО «АНТОНИНА ИВАНОВНА ФИЛИППОВА И ДРУГИЕ
(ANTONINA IVANOVNA FILIPPOVA AND OTHERS)
ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»
(Жалоба N 16233/08)
РЕШЕНИЕ ПО ВОПРОСУ ПРИЕМЛЕМОСТИ
(14 ноября 2017 года)
По делу «Антонина Ивановна Филиппова и другие против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая 14 ноября 2017 г. Палатой в составе: …,
принимая во внимание жалобу, поданную 22 февраля 2008 г.,
принимая во внимание, представленные властями объяснения Российской Федерации и ответ заявительниц на эти объяснения,
по завершении рассмотрения решил следующее:
ФАКТЫ
1. Заявительницы, Антонина Ивановна Филиппова, Альбина Георгиевна Иванникова, Ирина Васильевна Медведева, являются гражданками Российской Федерации, которые родились в 1943, 1930 и 1966 годах соответственно и проживают в г. Подольске (Московской области).
2. Власти Российской Федерации изначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником М.Л. Гальпериным.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
3. Факты по делу, изложенные сторонами, можно представить следующим образом.
1. Предшествующие события
4. Вечером 23 октября 2002 г. группа террористов, принадлежащая к чеченскому сепаратистскому движению, захватила заложников в театре «Дубровка» в г. Москве (также известном как «Норд-Ост»). В течение трех дней более 900 человек находились под угрозой применения огнестрельного оружия и взрыва в зале театра. Террористы отказывались сдаться, таким образом, рано утром 26 октября 2002 г. российские органы безопасности распылили неизвестный газ через вентиляционную систему здания. Когда террористы потеряли сознание под воздействием газа, сотрудники спецслужб взяли здание штурмом. В результате операции большинство заложников было освобождено (более 730 человек). Однако большое количество заложников отравилось газом. Согласно информации, полученной органами расследования к концу 2002 года, 129 заложников умерли на месте, в больницах и во время транспортировки, некоторые выжившие продолжали страдать серьезными заболеваниями. Другие факты, касающиеся захвата заложников, их освобождения, предоставленной медицинской помощи, а также последовавшего расследования, изложены в деле «Финогенов и другие против Российской Федерации», касающемся тех же событий.
5. Уголовное расследование было начато в октябре 2002 года. Что касается штурма здания и спасательной операции, то расследование по террористическому акту не установило каких-либо нарушений со стороны представителей государства, а в отношении действий должностных лиц какого-либо отдельного расследования не проводилось. Постановление по делу «Финогенов и другие против Российской Федерации» затрагивало ход этого производства вплоть до ноября 2003 года. Все бывшие заложники и родственники погибших были допрошены, и они были признаны потерпевшими. Некоторые заявители в деле «Финогенов и другие против Российской Федерации» жаловались в суд на бездействие органов расследования и отсутствие результатов. Данные жалобы были отклонены судами г. Москвы в 2005 — 2006 годах. Основное уголовное расследование продлевалось несколько раз и на момент вынесения Постановления по делу «Финогенов и другие против Российской Федерации» еще не было завершено.
6. Один эпизод дела, касающийся пособника террористов, Т., был выделен из основного дела, и дело было направлено в суд. Приговор в отношении Т. был вынесен в сентябре 2003 года.
7. В Постановлении от 20 декабря 2011 г. Европейский Суд признал, что имело место невыполнение позитивных обязательств государства по статье 2 Конвенции в части, касающейся планирования и проведения спасательной операции. Он также признал факт нарушения властями обязательства по проведению эффективного расследования по вопросу о жертвах, поскольку из-за «предполагаемой небрежности органов расследования оно не было ни тщательным, ни независимым». Европейский Суд признал, что отсутствовало нарушение статьи 2 Конвенции в отношении решения властей штурмовать здание и использовать потенциально опасный для жизни газ для нейтрализации террористов. Он также установил, что каких-либо новых вопросов по поводу статей 6 и 13 Конвенции не было выявлено. При присуждении сумм в соответствии со статьей 41 Конвенции Европейский Суд принял во внимание установленные нарушения, касающиеся невыполнения позитивных обязательств, приведших к непредвиденным последствиям в ходе спасательной операции, и отметил факт выплаты заявителям сумм на внутригосударственном уровне.
8. На своем 1265-м заседании 20 — 21 сентября 2016 г. Комитет министров Совета Европы принял решение по исполнительному производству в отношении дела «Финогенов и другие против Российской Федерации». Ссылаясь на переписку с властями Российской Федерации, Комитет министров поприветствовал выплату индивидуальных сумм. В то же время он выразил сожаление по поводу «решения органов расследования, принятого после принятия постановления Европейским Судом, об отказе в возобновлении производства по делу с учетом предыдущих решений, принятых в этой связи». Он также предложил властям Российской Федерации подробно информировать Комитет министров о дальнейших перспективах расследования.
2. Положение заявительниц
9. Заявительницы в настоящем деле потеряли своих родных во время захвата заложников или сами были заложницами. Первая и вторая заявительницы потеряли своих дочерей, Ж. Гончарову и Е. Анисимову соответственно. Третья заявительница сама была заложницей и, кроме того, потеряла своего мужа, В. Медведева.
10. Заявительницы не представили какой-либо информации, касающейся их участия в уголовном расследовании. Власти Российской Федерации предоставили копии решений о признании потерпевшими первой и третьей заявительниц от 15 декабря 2001 г. и 27 октября 2002 г.
11. В 2002 году заявительницы подали иски против Правительства г. Москвы, требуя компенсации вреда, причиненного в результате террористической акции. Они утверждали, что статья 17 Федерального закона «О борьбе с терроризмом» возлагает ответственность за компенсацию морального вреда потерпевшим от террористических акций на органы власти субъектов Российской Федерации. В жалобах не было упомянуто проводимое уголовное расследование, хотя копии решений о признании потерпевшими были приложены (но не представлены Европейскому Суду). 28 мая 2003 г. Тверской районный суд г. Москвы отклонил жалобы как необоснованные. Районный суд признал, что Правительство г. Москвы несло ряд обязательств по отношению к потерпевшим, особенно в отношении их поддержки и реабилитации, но не несет ответственности за выполнение или координацию антитеррористических операций. Заявительницы решили не обжаловать эти решения, так как не верили в благополучный исход.
12. В марте 2012 года власти Российской Федерации предоставили, кроме прочего, информацию о производствах по получению регулярных выплат по потере кормильца. Согласно этим документам в 2003 году несколько родственников погибших потерпевших, включая заявительниц в настоящем деле, потребовали дополнительных выплат в связи с потерей кормильца. 20 января 2004 г. Тверской районный суд г. Москвы частично удовлетворил иски и присудил каждой заявительнице дополнительные регулярные выплаты в соответствии с Распоряжением Правительства Москвы от 29 января 2003 г. N 116-рп о помощи жертвам террористических актов и общих обязательствах, установленных статьей 17 Федерального закона «О борьбе с терроризмом» 25 июля 1998 г. Последнее предусматривало, что вред, причиненный террористическим актом, подлежит компенсации властями субъекта Федерации, где произошло нападение. Представляется, что постановление от 20 января 2004 г. не было обжаловано. В ходе производства не упоминалось проводимое на тот момент уголовное расследование.
13. В доводах сторон отсутствует информация, которая указывала бы на то, что заявительницы предприняли какие-либо действия в отношении уголовного расследования по факту террористического акта или любого иного производства, нежели то, что было описано выше.
ЖАЛОБЫ
14. Заявительницы, ссылаясь на статьи 2, 3, 6 и 13 Конвенции, жаловались на то, что они потеряли своих родственников в результате действий представителей государства, что расследование было неэффективным, что они не получили от государства полную сумму возмещения причиненного ущерба и не располагали эффективными средствами правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений.
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 КОНВЕНЦИИ
15. Перед рассмотрением существа жалобы Европейский Суд должен определить, соответствуют ли жалобы критериям приемлемости.
16. Пункт 1 статьи 35 Конвенции предусматривает следующее:
«1. Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу…».
А. ДОВОДЫ СТОРОН
17. В своих объяснениях от 29 марта 2012 г. власти Российской Федерации просили суд отклонить жалобу как поданную с нарушением шестимесячного срока, установленного пунктом 1 статьи 35 Конвенции. Они указали, что обжалуемые материальные события произошли в октябре 2002 года, а уголовное расследование было начато 23 октября 2002 г. В октябре 2002 года и декабре 2003 года прокуратура г. Москвы приняла решение об отказе в возбуждении уголовного дела по факту реакции властей на террористический акт. Оба эти решения касались действий должностных лиц, ответственных за оказание медицинской помощи и сотрудников спецслужб. Заявительницы были признаны потерпевшими в ходе производства по уголовному делу и извещались о наиболее важных изменениях. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительницы не предприняли каких-либо процессуальных шагов в ходе проводимого на тот момент уголовного расследования. Они требовали от властей компенсации в гражданско-процессуальном порядке, но не обжаловали постановления суда первой инстанции от 28 мая 2003 г. и 20 января 2004 г. Они подали свои жалобы в Европейский Суд 22 февраля 2008 г. и, таким образом, не соблюли шестимесячный срок для подачи жалобы.
18. Заявительницы не представили каких-либо комментариев или объяснений по этому поводу, ограничившись подачей документов 7 декабря 2012 г. по вопросу о справедливой компенсации в соответствии со статьей 41 Конвенции.
B. МНЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА
1. Общие принципы
19. В случаях, касающихся обязательства по проведению расследования, в соответствии со статьей 2 Конвенции Европейский Суд постановлял, что в случае причинения смерти от родственников, являющихся заявителями, ожидаются принятие мер по отслеживанию хода расследования или отсутствия такового, а также подача их жалоб с должной поспешностью, как только они узнали или должны были узнать об отсутствии надлежащей компенсации, включая эффективное расследование.
20. В то же время Европейский Суд воздержался от указания конкретного срока для установления того, что проводимое расследование стало неэффективным для целей исчисления шестимесячного срока. Определение данного периода Европейским Судом зависит от обстоятельств каждого дела и иных факторов, таких как усердие и заинтересованность, проявленные заявителями, а также адекватность рассматриваемого расследования. Европейский Суд признал, что неэффективность расследования будет более очевидной в случаях насильственной смерти, нежели в случаях исчезновения, характеризующихся неопределенностью и замешательством. При этом условие об оперативности может потребовать от заявителя подачи жалобы в Европейский Суд буквально в течение нескольких месяцев или в зависимости от обстоятельств нескольких лет после обжалуемых событий.
21. Более строгие ожидания возлагаются на дела, в которых имело место полное отсутствие расследования или прогресса в ходе расследования, либо значимого контакта с властями. В случаях расследований такого рода, даже сопряженных с проблемами, или когда уголовное преследование инициируется самими родственниками, Европейский Суд допускает, что заявители разумно могут дольше ожидать каких-либо результатов, которые потенциально могли бы разрешить важные фактические или правовые вопросы. В интересах не только заявителя, но и эффективности конвенционной системы внутригосударственные власти, которые находятся для этого в лучшем положении, должны действовать во избежание любых предполагаемых нарушений Конвенции.
22.В заключение Европейский Суд возлагает обязанность по проявлению усердия и инициативы на семьи жертв, желающие обжаловать запоздалое или неэффективное расследование, и они не могут ждать неопределенный срок перед тем, как подать такие жалобы в Европейский Суд. Однако Европейский Суд постановил, что до тех пор, пока имеются какой-либо значимый контакт между родственниками и властями в отношении жалоб и запросов о предоставлении информации или какие-либо признаки или реальная возможность прогресса при принятии мер по расследованию, доводы о необоснованной задержке со стороны заявителей рассматриваться не могут. Невозможность соблюсти требование о надлежащем усердии, тем не менее, может привести к потере заявителем права на рассмотрение жалобы по существу.
23. В деле «Абуева и другие против Российской Федерации», в котором заявители обратились в Европейский Суд спустя пять лет после рассматриваемых событий и в котором имел место перерыв в течение трех с половиной лет в коммуникации между заявителями и органами расследования, Европейский Суд признал следующее:
«179. Европейский Суд считает чрезвычайно важным в настоящем деле, что заявители жаловались не на отдельный инцидент, а на военные действия, приведшие к десяткам смертей и ранений среди гражданского населения… Разумно предположить, что они ожидали, что ответ властей будет пропорционален их жалобам и количеству жертв. При таких обстоятельствах понятно, что они могли ждать результатов расследования дольше, не проявляя инициативы и не требуя предоставления информации о производстве. Применяя критерии, изложенные в деле «Варнава и другие против Турции», Европейский Суд полагает, что заявители в действительности обратились в Страсбург по истечении немногих лет после событий».
24. В 2014 году Европейский Суд счел, что в случаях насильственной смерти периоды длительностью от одного года и восьми месяцев до семи лет между соответствующими окончательными процессуальными действиями со стороны внутригосударственных властей и подачей жалоб в Европейский Суд были слишком длительными для соответствия рассматриваемому критерию приемлемости.
25. Однако Европейский Суд полагает, что в некоторых случаях информация, предположительно проясняющая обстоятельства убийства, может стать известной публично на более поздней стадии. В таком случае возникает вопрос о том, возникает ли процессуальное обязательство провести расследование, и если да, то в какой форме. В этой связи Европейский Суд решил по делу «Бекнелл против Соединенного Королевства», что при наличии достоверных, заслуживающих доверия утверждений, доказательств или иной соответствующей информации для установления и дальнейшего преследования или наказания исполнителя незаконного убийства, власти обязаны предпринять дальнейшие меры. Такое расследование может в некоторых случаях быть ограничено проверкой достоверности источника или сути новых доказательств. Действия, которые было бы разумно предпринять, существенно варьируются в зависимости от фактов в конкретной ситуации. Истечение времени неизбежно станет препятствием, например, для установления свидетелей или повлиять на способность свидетелей в точности вспомнить события. Изменения, которые произошли по истечении нескольких лет и которые являлись лишь простой формальностью, или не приведшие к какому-либо значительному продвижению в расследовании, не будут признаны обстоятельством, предполагающим новую точку отсчета для целей исчисления шестимесячного срока подачи жалобы.
2. Применение общих принципов в настоящем деле
26. Поскольку заявительницы подали жалобы по поводу смерти их родственников, Европейский Суд отмечает, что с момента событий до подачи жалоб прошли пять лет и три месяца. В соответствии с приведенной выше прецедентной практикой такой длительный период времени сам по себе неизбежно ставит вопрос о соблюдении шестимесячного срока подачи жалобы. Европейскому Суду также потребуется рассмотреть вопрос о том, поддерживали ли заявительницы в этот период, пусть только время от времени, значимый контакт с органами расследования, что могло бы указать, что у них была разумная вера в эффективность внутригосударственных средств правовой защиты, и, таким образом, объяснило бы задержку в подаче ими жалоб.
27. Расследование по факту террористического акта было начато в октябре 2002 года. Первая и третья заявительницы были признаны потерпевшими в конце 2002 года. В отношении второй заявительницы такой информации нет, но разумно предположить, что она, как и другие потерпевшие, была допрошена и признана потерпевшей в то же время. Первая группа потерпевших обратилась в Европейский Суд в апреле и августе 2003 года, жалуясь на неэффективность расследования. В своем Постановлении от 20 декабря 2011 г. Европейский Суд признал, что «расследование о предполагаемой небрежности властей… не было тщательным и независимым, и, таким образом, не было «эффективным». Он счел, что в некотором отношении расследование было «явно неполным» и что на более ранней стадии производства прокурор решил в отношении предполагаемой небрежности властей, что «отсутствуют основания для привлечения к ответственности» в силу того, что формальное уголовное расследование по поводу действий должностных лиц не было возбуждено.
28. Далее Европейский Суд отмечает, что в ответ на конкретный вопрос о соблюдении шестимесячного срока для подачи жалобы заявительницами не было предоставлено какой-либо информации об их вовлеченности в расследование. Отсутствуют какие-либо доказательства, свидетельствующие о том, что заявительницы поддерживали связь с органами расследования, хотя бы время от времени, а также какие-либо указания на их попытки получить информацию о состоянии производства или оспорить его результаты.
29. Европейский Суд напоминает, что в ситуациях, подобных рассматриваемой в настоящем деле, трудно определить конкретный день, когда заявительницы должны были узнать о неэффективности расследования. Он также учитывает масштаб происшествия и понятные ожидания заявительниц относительно реакции властей. Тем не менее довольно трудно провести соответствие между полным отсутствием коммуникации потерпевших с органами расследования на протяжении пяти лет и требованием о наличии строгой уверенности в эффективности внутригосударственных средств правовой защиты и, таким образом, объяснить задержку в подаче жалоб. В ходе расследования в 2002 и 2003 годах уже было признано, что по факту причинения смерти «отсутствуют основания для привлечения к ответственности». Таким образом, представляется маловероятным, что в настоящем деле неэффективность производства не стала очевидной для заявительниц ранее.
30. Европейский Суд отмечает, что в 2003 и 2004 годах заявительницы подали гражданские иски против Правительства г. Москвы. Их первое требование о возмещении вреда было отклонено 28 мая 2003 г., а 20 января 2004 г. их повторные иски были частично удовлетворены, и им были присуждены выплаты по потере кормильца. Однако представляется, что это производство не имеет отношения к исчислению шестимесячного срока в настоящем деле, поскольку оно касалось выплат, доступных потерпевшим из местного бюджета, независимо от наличия вины какой-либо из сторон. В исках не упоминалось проводимое уголовное расследование, они не касались каких-либо незаконных действий со стороны государственных органов в контексте статьи 2 Конвенции, и, таким образом, они могли оказать влияние на вывод относительно утраты заявительницами веры в доступные средства правовой защиты.
31. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что отсутствие эффективного внутригосударственного расследования по факту происшествия должно было стать очевидным для заявительниц в настоящем деле задолго до того, как они обратились в Европейский Суд.
32. Наконец, Европейский Суд указал, что после вынесения им Постановления по делу «Финогенов и другие против Российской Федерации» в расследовании произошли некоторые изменения. Однако при отсутствии какой-либо дополнительной информации по этому поводу он не может признать, что они носили такой характер, что возложили на власти обязательство принять дополнительные меры или оживить надежды заявительниц на эффективные результаты внутригосударственного уголовного расследования.
33. Из вышеизложенного следует, что возражения властей Российской Федерации относительно приемлемости жалобы для рассмотрения по существу по статье 2 Конвенции на основании истечения шестимесячного срока подачи жалобы должны быть приняты, а жалоба должна быть признана неприемлемой.
III. ИНЫЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
34. Ссылаясь на те же факты, изложенные выше, заявительницы жаловались на нарушение статей 6 и 13 Конвенции. Однако в свете материалов, имеющихся в его распоряжении, а также в той части, в какой данные вопросы подпадают под его юрисдикцию, Европейский Суд полагает, что они не содержат каких-либо признаков нарушения прав и свобод, установленных Конвенцией и протоколами к ней.
На основании изложенного Суд единогласно:
объявил жалобу неприемлемой для рассмотрения по существу.
Совершено на английском языке, уведомление о Решении направлено в письменном виде 7 декабря 2017 г.
Председатель
Палаты Суда
ХЕЛЕНА ЯДЕРБЛОМ
Заместитель Секретаря
Секции Суда
ФАТОШ АРАЧИ