Неисполнение адвокатом своих профессиональных обязанностей, а именно непроведение конфиденциальной беседы с подзащитным и не ознакомление с представленным следователем совместно с ходатайством материалом, неоказание квалифицированной юридической помощи при заявлении обвиняемым отказа от защитника по назначению, не обращение внимания суда на невозможность продления срока содержания под стражей ее доверителю в силу прямого запрета, установленного УПК РФ, неподача апелляционной жалобы на постановление о продлении срока содержания под стражей повлекли прекращение статуса адвоката.
Совет Адвокатской палаты города Москвы… рассмотрел в закрытом заседании 29 мая 2018 года дисциплинарное производство в отношении адвоката З. …возбужденное по жалобе М. от 11 октября 2017 года.
В соответствии с заключением Квалификационной комиссии от 21 февраля 2018 года адвокат З. допустила многочисленные дисциплинарные нарушения, а именно:
– ненадлежащее, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, исполнение своих профессиональных обязанностей перед доверителем М. (честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя) по уголовному делу… находящемуся в производстве старшего следователя… СЧ по РОПД СУ УВД… по городу Москве… выразившееся в том, что, приняв на себя 20 сентября 2017 года в порядке ст. 51 УПК РФ защиту М. в Н. районном суде города Москвы, при рассмотрении ходатайства следователя о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей она до начала судебного заседания не провела конфиденциальной беседы с подзащитным и не ознакомилась с представленным следователем совместно с ходатайством материалом;
– ненадлежащее, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 1 ст. 8 и ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, исполнение своих профессиональных обязанностей перед доверителем М. (честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно отстаивать права и законные интересы доверителя, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав доверителя ходатайствовать об их устранении), что выразилось в непринятии ею мер к рассмотрению Н. районным судом города Москвы 20 сентября 2017 года в подготовительной части судебного заседания ходатайства обвиняемого М. об отказе от защитника по назначению – адвоката З.;
– неисполнение, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, своих профессиональных обязанностей перед доверителем М., что выразилось в том, что при наличии в материале, поступившем в Н. районный суд города Москвы в сентябре 2017 года совместно с ходатайством органов следствия о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей, данных о том, что М. обвиняется следствием в совершении преступления в сфере предпринимательской деятельности, адвокат З. не обратила внимание суда на невозможность продления обвиняемому М. срока содержания под стражей в силу прямого запрета, установленного ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ;
– неисполнение, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката во взаимосвязи с п. 4 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, своих профессиональных обязанностей перед доверителем М., что выразилось в неподаче ею апелляционной жалобы на постановление Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей.
В оставшейся части дисциплинарное производство признано Квалификационной комиссией подлежащим прекращению вследствие отсутствия в иных действиях адвоката нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая Кодекс профессиональной этики адвоката.
Рассмотрение Советом дисциплинарного производства в отношении адвоката З. было назначено на 29 марта 2018 года, однако было отложено Советом вначале на 24 апреля 2018 года, а затем на 29 мая 2018 года, в связи с поступлением 29 марта и 17 апреля 2018 года ходатайств адвоката З. об отложении разбирательства в связи с невозможностью ее участия в заседании Совета по причине временной нетрудоспособности (справка о временной нетрудоспособности адвоката З. в период с 29 марта по 26 апреля 2018 года имеется в материалах дисциплинарного производства).
Адвокат З., надлежащим образом извещенная о времени и месте рассмотрения дисциплинарного дела, в заседание Совета не явилась, направила в Совет заявление от 28 мая 2018 года, в котором просила Совет рассмотреть дисциплинарное дело по жалобе М. в ее отсутствие, а также просила Совет при вынесении решения учесть положения ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката. В соответствии с ч. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката меры дисциплинарной ответственности могут быть применены к адвокату не позднее шести месяцев со дня обнаружения проступка, не считая времени болезни адвоката, нахождения его в отпуске. Жалоба М. поступила в Адвокатскую палату города Москвы 08 ноября 2018 года и зарегистрирована за входящим № 4965. С указанной даты (08 ноября 2018 года) начинает течь шестимесячный срок, предусмотренный ч. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката. Поскольку адвокат З. находилась на больничном в период с 29 марта по 26 апреля 2018 года, шестимесячный срок применения к адвокату З. мер дисциплинарной ответственности истекает 06 июня 2018 года, то есть на момент рассмотрения Советом дисциплинарного дела не истек. Принимая во внимание позицию адвоката З., изложенную в ее письменном заявлении от 28 мая 2018 года, а также с учетом требований п. 5 ст. 24 Кодекса профессиональной этики адвоката, устанавливающего, что неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не препятствует разбирательству и принятию решения, Совет принял решение о рассмотрении дисциплинарного производства в отношении адвоката З. в ее отсутствие.
Совет, рассмотрев дисциплинарное дело, в полном объеме соглашается с заключением Квалификационной комиссии и ее выводами, поскольку они основаны на правильно и полно установленных обстоятельствах дела.
Так, установлено, что уголовное дело №… возбуждено 28 сентября 2016 года в отношении неустановленных лиц по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ. М. и Д. были задержаны в порядке ст. 91, 92 УПК РФ 05 декабря 2016 года, в этот же день им предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ. Срок содержания М. под стражей продлевался до 28 сентября 2017 года. Защиту М. на предварительном следствии осуществлял адвокат У. на основании ордера… выданного Московской коллегией адвокатов «…». Постановлением старшего следователя… СЧ по РОПД СУ УВД… по городу Москве… от 12 сентября 2017 года возбуждено перед судом ходатайство о продлении срока содержания обвиняемого М. под стражей, которое подлежало рассмотрению Н. районным судом города Москвы 20 сентября 2017 года. Адвокат З. в качестве защитника М. по назначению суда 20 сентября 2017 года приняла участие в заседании Н. районного города Москвы по рассмотрению указанного ходатайства. Постановлением Н. районного города Москвы от 20 сентября 2017 года срок содержания под стражей М. и Д. был продлен на 01 месяц 07 суток, а всего до 11 месяцев 00 суток, то есть по 05 ноября 2017 года включительно. Адвокат З. постановление Н. районного города Москвы от 20 сентября 2017 года о продлении М. срока содержания под стражей в апелляционном порядке не обжаловала.
Давая оценку действиям адвоката З. применительно к доводам жалобы М. о том, что адвокат З. не ознакомилась с представленным следователем в суд совместно с ходатайством о продлении срока содержания М. под стражей материалом, не согласовала с М. позицию защиты и не проконсультировала его, Совет соглашается с Квалификационной комиссией и отмечает, что требования о честном, разумном, добросовестном, квалифицированном, принципиальном и своевременном исполнении адвокатом своих обязанностей, активном отстаивании и защите прав, свобод и законных интересов доверителей всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами (пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») применительно к участию защитника в уголовном судопроизводстве означают активную с момента вступления в дело реализацию адвокатом полномочий защитника, предусмотренных ст. 53 УПК РФ, в частности, на свидания с подозреваемым, обвиняемым, на ознакомление с протоколом задержания, постановлением о применении меры пресечения, протоколами следственных действий, произведенных с участием подозреваемого, обвиняемого, на ознакомление с иными документами, которые предъявлялись либо должны были предъявляться подозреваемому, обвиняемому, на заявление ходатайств, на принесение жалоб на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя. Отказ в реализации этого права расценивается как оказание неквалифицированной юридической помощи и неисполнение своих профессиональных обязанностей перед доверителем (см., например, Решение Совета Адвокатской палаты города Москвы от 15 апреля 2015 года № 70 о дисциплинарном производстве в отношении адвоката Б. по жалобе К.).
Поскольку адвокат З., как и ее представитель в Квалификационной комиссии, адвокат А., не оспаривали доводы жалобы М. о том, что адвокат З. не консультировала М., Совет соглашается с Квалификационной комиссией и считает установленным, что адвокат З. 20 сентября 2017 года не провела с М. конфиденциального свидания, не согласовала с М. позицию защиты и не консультировала его.
В целях проверки доводов жалобы заявителя М. о том, что адвокат З. не ознакомилась с материалом, представленным следователем в суд совместно с ходатайством о продлении срока содержания М. под стражей, в Н. районном суде города Москвы были запрошены листы с описью материала в отношении М., поступившего в суд совместно с ходатайством следователя, а также расписки адвокатов-защитников обвиняемых М. и Д. об ознакомлении с материалом. В Адвокатскую палату города Москвы Н. районным судом города Москвы была представлена, наряду с другими документами, расписка адвоката З. от 14 ноября 2017 года об ознакомлении с материалами дела (то есть ознакомление с указанным материалом производилось адвокатом З. уже после поступления в Адвокатскую палату города Москвы жалобы М.). При таких обстоятельствах Совет соглашается с выводами Квалификационной комиссии о том, что других расписок адвоката З. об ознакомлении с материалами дела, помимо указанной расписки от 14 ноября 2017 года, в материале № 3/2… в отношении М. не содержится. При этом представитель адвоката З., адвокат А. в заседании Квалификационной комиссии факт отсутствия в материале № 3/2… в отношении М. расписки адвоката З. от 20 сентября 2017 года об ознакомлении с документами, содержащимися в материале, не отрицала, на вопрос Комиссии пояснила, что работниками суда адвокатам их коллегии не разрешается писать расписки об ознакомлении с материалом. Однако с учетом положений п. 12.1, 12.2 Инструкции по судебному делопроизводству в районном суде, утвержденной приказом Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации от 29 апреля 2003 года № 36 (в редакции от 17 апреля 2017 года), ознакомление адвокатов, выступающих по уголовным делам, с материалами судебного дела (иными материалами) производится на основании их письменного заявления (форма № 62), на котором судья, в производстве которого находится (или находилось) судебное дело, а при его отсутствии председатель суда (или его заместитель) либо иное уполномоченное им лицо делает соответствующую отметку о поручении работнику аппарата суда ознакомить с материалами дела. Об ознакомлении с делом делается отметка в справочном листе, а также учитывая наличие в материале № 3/2… в отношении М. расписки адвоката З. от 14 ноября 2017 года об ознакомлении с материалами дела, Совет вслед за Квалификационной комиссией оценивает указанные доводы представителя адвоката З., адвоката А., как явно надуманные и признает установленным, что адвокат З. перед осуществлением 20 сентября 2017 года защиты М. в Н. районном суде города Москвы не ознакомилась с содержанием материала № 3/2… в отношении М.
На основании вышеизложенного Совет приходит к выводу о том, что адвокат З. оказала неквалифицированную юридическую помощь обвиняемому М. в ходе рассмотрения Н. районным судом города Москвы 20 сентября 2017 года ходатайства следователя о продлении М. срока содержания под стражей, что выразилось в непроведении ею конфиденциальной беседы с М. и в неознакомлении с документами, содержащимися в материале № 3/2… в отношении М., перед началом судебного заседания.
Давая оценку действиям адвоката З. применительно к доводам жалобы М. о том, что адвокат З. приняла участие в судебном заседании, невзирая на позицию М., возражавшего против рассмотрения ходатайства следователя о продлении ему срока содержания под стражей в отсутствии защитника по соглашению, адвоката У., Совет отмечает, что из протокола судебного заседания Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года следует, что в подготовительной части судебного заседания обвиняемый М. возразил против участия в его деле вместо адвоката У. назначенного судом защитника – адвоката З. Таким образом, из поведения обвиняемого М. в судебном заседании Н. районного суда города Москвы 20 сентября 2017 года явно и недвусмысленно следовало, что обвиняемым М. суду был заявлен устный отказ от защитника по назначению – адвоката З. При этом в протоколе судебного заседания указано, что возражений от остальных участников процесса не поступило, в связи с чем суд постановил следующее: «Так как адвокат по соглашению У., осуществляющий защиту обвиняемого М. по данному уголовному делу, был уведомлен надлежащим образом о необходимости явки в суд, однако до настоящего времени в суд не явился, для соблюдения прав и законных интересов обвиняемого М., гарантированных ему Конституцией РФ и УПК РФ, в том числе права на защиту, назначить ему в качестве защитника для участия в рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания под стражей адвоката З.».
Адвокат З. замечаний на протокол судебного заседания Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года не подавала. О том, что адвокат З. в ходе судебного заседания не поддержала своего доверителя М. и не возразила против своего назначения его защитником, сообщила Квалификационной комиссии и ее представитель, адвокат А. При таких обстоятельствах Совет соглашается с выводом Квалификационной комиссии и считает установленным, что адвокат З. в судебном заседании Н. районного суда города Москвы 20 сентября 2017 года не поддержала заявленный обвиняемым М. отказ от нее.
Давая оценку действиям (бездействию) адвоката З. применительно к доводам жалобы М. и приведенным выше обстоятельствам, Совет отмечает, что в соответствии с положениями ч. 1 ст. 52 УПК РФ подозреваемый, обвиняемый вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника. Такой отказ допускается только по инициативе подозреваемого или обвиняемого. Отказ от защитника заявляется в письменном виде.
В этой связи Совет считает необходимым отметить, что в соответствии с пп. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 6 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат обязан выполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации и органов Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.
В Разъяснениях Совета Адвокатской палаты города Москвы от 07 октября 2003 года «О поведении адвоката-защитника при отказе от него» даны подробные и исчерпывающие пояснения о должном поведении адвоката в этой ситуации. «В уголовных делах нередки случаи отказа обвиняемых, не признающих себя виновными, от защитника, мотивированные расхождением в позициях. Адвокат, подтверждающий такое расхождение при высказывании своего отношения к заявленному ему отводу, нарушает требования Закона “Об адвокатской деятельности и адвокатуре” и Кодекса профессиональной этики адвоката, которые воспрещают адвокату занимать по делу позицию вопреки воле доверителя и делать публичные заявления о доказанности вины подзащитного, если тот ее отрицает. По сути такое заявление означает отказ от принятой на себя защиты. В вышеописанной ситуации адвокату следует поддерживать заявленный ему отвод, обращая внимание следователя и суда на то, что полноценная защита возможна лишь тогда, когда обвиняемый доверяет адвокату, и отсутствие доверия должно повлечь удовлетворение отказа от защитника» (см.: «Вестник Адвокатской палаты города Москвы». 2003. Выпуск № 1. С. 30–31; 2004. Выпуски №№ 11–12 (13–14). С. 40- 41; 2007. Выпуск № 1 (39). С. 103–104; Сборник нормативных и информационных материалов за 2002–2014 годы: специальный выпуск «Вестника Адвокатской палаты города Москвы». М., 2014. С. 108–109).
Совет соглашается с Квалификационной комиссией и считает, что изложенное выше должное поведение адвоката является универсальным во всех случаях отказа обвиняемого от защитника либо заявления ему отвода. Адвокат не вправе навязывать свою помощь и принуждать обвиняемого к реализации своего субъективного права вопреки его воле. Заявление об отказе от защитника (либо отвод) может иметь под собой различные правовые и психологические основания, но общим для них остается то, что между обвиняемым и адвокатом не сформировались доверительные отношения, являющиеся основой для оказания квалифицированной юридической помощи. Поэтому при заявлении обвиняемым об отказе от защитника (отвода) последний должен поддержать его в полном объеме и просить должностное лицо удовлетворить его. Пассивная позиция адвоката-защитника, выражающаяся в оставлении разрешения заявления обвиняемого на усмотрение суда, или противоположная позиция адвоката-защитника, выражающаяся в побуждении должностного лица отказать в удовлетворении заявления обвиняемого об отказе от защитника, по сути, свидетельствует о действии адвокатов вопреки воле доверителя и занятии позиции вопреки воле доверителя. Такое поведение адвокатов не может быть признано разумным, добросовестным и квалифицированным.
После заявления отказа от нее в устной форме адвокат З. не ходатайствовала об объявлении судом перерыва в целях проведения консультации с доверителем, выяснения его волеизъявления, а также согласования с ним позиции, не разъяснила обвиняемому М. положения ч. 1 ст. 52 УПК РФ и не помогла ему облечь свой отказ от защитника в надлежащую процессуальную форму, а также не настояла на том, чтобы суд рассмотрел заявленный обвиняемым М. отказ от адвоката-защитника З. и по результатам рассмотрения ходатайства вынес соответствующее постановление. Неисполнение адвокатом З. минимальных стандартов оказания квалифицированной юридической помощи при заявлении обвиняемым отказа от защитника по назначению, а именно, уклонение от помощи обвиняемому М. в составлении письменного ходатайства об отказе от защитника, неисполнение обязанности потребовать от суда вынесения постановления, разрешающего заявленное ходатайство в порядке, определенном правилами главы 15 УПК РФ, и несовершение всех последующих действий, указанных в Разъяснениях Совета Адвокатской палаты города Москвы от 02 марта 2004 года «Об участии в делах по назначению», доведенных до адвокатов – членов Адвокатской палаты города Москвы и в целом до всеобщего сведения путем опубликования в нескольких изданиях Адвокатской палаты города Москвы (см.: «Вестник Адвокатской палаты города Москвы». 2004. Выпуск № 6 (8). С. 4–6; 2004. Выпуски №№ 11–12 (13–14). С. 41–43; 2007. Выпуск № 1(39). С. 104– 106. Сборник нормативных и информационных материалов за 2002–2014 годы: специальный выпуск «Вестника Адвокатской палаты города Москвы». М., 2014. С. 109–111) и размещения на сайте Адвокатской палаты города Москвы и информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» http://www. advokatymoscow.ru, свидетельствуют о ненадлежащем, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 1 ст. 8 и ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, исполнении адвокатом профессиональных обязанностей перед доверителем. Дополнительно применяя к вышеуказанным фактическим обстоятельствам Разъяснение Совета Адвокатской палаты города Москвы «Об участии в уголовном судопроизводстве защитников по назначению» (утв. Протоколом № 1 от 18 января 2016 года), Решение Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации «О двойной защите» (утв. Протоколом № 1 от 27 сентября 2013 года), п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 года № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве», Совет приходит к выводу о том, что адвокат З. не исполнила возложенные на нее обязанности.
Давая оценку действиям адвоката З. применительно к доводам жалобы М. о том, что адвокат З. в процессе судебного разбирательства не обратила внимание суда на то, что инкриминируемые М. действия были совершены им в сфере предпринимательской деятельности, что исключает его содержание под стражей в силу прямого запрета, установленного ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ, Совет также соглашается с выводом Квалификационной комиссии.
Из протокола судебного заседания Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года усматривается, что адвокат З., выступая в защиту обвиняемого М., сказала следующее: «Поддерживаю своего подзащитного. Прошу в удовлетворении ходатайства отказать и изменить М. меру пресечения, поскольку он проживает в Москве, скрываться не намерен». В заседании Квалификационной комиссии представитель адвоката З., адвокат А. сообщила, что М. обвинялся следствием в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, а не в совершении преступления, совершенного в сфере предпринимательской деятельности, кроме того, в материалах, поступивших в суд совместно с ходатайством следователя о продлении в отношении М. срока содержания под стражей, отсутствовали сведения о том, что М. совершено преступление в сфере предпринимательской деятельности.
Вместе с тем необходимо отметить, что в силу ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть применено в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных статьями 159–159.3 159.5, 159.6, 160, 165, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности, а также статьями 171–174, 174.1, 176–178, 180–183, 185–185.4, 190–199.4 Уголовного кодекса Российской Федерации, при отсутствии обстоятельств, указанных в пунктах 1–4 части первой настоящей статьи. В соответствии с абз. 1–3 п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2016 года № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» преступления, предусмотренные частями 1–4 статьи 159, статьями 159.1–159.3, 159.5, 159.6, 160 и 165 УК РФ, следует считать совершенными в сфере предпринимательской деятельности, если они совершены индивидуальным предпринимателем в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, а также членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией либо при осуществлении коммерческой организацией предпринимательской деятельности.
С учетом приведенных выше правовых положений Совет считает, что для адвоката З. как профессионального участника уголовного судопроизводства вывод о том, что М. обвиняется следствием в совершении преступления в сфере предпринимательской деятельности, очевидно следовал бы из содержания постановления следователя от 12 сентября 2017 года о возбуждении перед судом ходатайства о продлении срока содержания обвиняемого М. под стражей, а также из представленных следователем в суд совместно с ходатайством документов (постановления от 05 декабря 2016 года о привлечении М. в качестве обвиняемого, протокола допроса обвиняемого М. от 05 декабря 2016 года и пр.) при условии, если бы адвокат З. до начала судебного заседания ознакомилась с представленным следователем материалом и провела конфиденциальную беседу с доверителем М.
При таких обстоятельствах Совет соглашается с Квалификационной комиссией и считает, что адвокат З. при изучении судебного материала была обязана обратить внимание на данные обстоятельства дела и, не ограничившись формальным сообщением суду своей позиции по вопросу избрания в отношении М. меры пресечения в виде заключения под стражу, как минимум довести до сведения суда указанные обстоятельства, аргументированно подчеркнув, что у суда отсутствуют законные основания для продления М., обвиняемому в совершении преступления в сфере предпринимательской деятельности, срока содержания под стражей.
Давая оценку действиям адвоката З. применительно к доводам жалобы М. о том, что адвокат З. не подала апелляционную жалобу на постановление Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года, несмотря на то, что суд не разделил позицию защиты и продлил М. срок содержания под стражей, Совет отмечает, что согласно п. 9 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят VIII Всероссийским съездом адвокатов 20 апреля 2017 года, опубликован на официальном сайте Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации http://fparf.ru, а также в издании «Вестник Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации». 2017. № 2 (57). С. 140–142) адвокат по просьбе подзащитного или по собственной инициативе при наличии к тому оснований обжалует его задержание, избрание ему меры пресечения, продление срока содержания под стражей или срока домашнего ареста, применение к подзащитному иных мер процессуального принуждения, другие решения и действия (бездействие), нарушающие права и законные интересы подзащитного. В соответствии с пп. 3 п. 4 абз. 1 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката «адвокат-защитник обязан обжаловать приговор, если суд не разделил позицию адвоката-защитника, а также при наличии оснований к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитного мотивам». «Отказ подзащитного от обжалования приговора фиксируется его письменным заявлением адвокату» (абз. 2 п. 4 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката). Вопрос о мере пресечения разрешается судом также и при постановлении приговора и является его составной нераздельной частью (п. 17 ч. 1 ст. 299 УПК РФ). Поэтому содержание пп. 3 п. 4 абз. 1 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, с учетом обязанности адвоката разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно отстаивать права и законные интересы доверителя (пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката), распространяется не только на само процессуальное решение – приговор суда, но и на все другие вопросы, разрешаемые при его постановлении, а также на судебные решения по вопросу об избрании, изменении и продлении меры пресечения. Данная правовая позиция является устоявшейся в правоприменительной практике Квалификационной комиссии и Совета Адвокатской палаты города Москвы и неоднократно публиковалась в «Вестнике Адвокатской палаты города Москвы» (см., например, «Вестник Адвокатской палаты города Москвы». 2012. Выпуски №№ 1–3).
Из протокола судебного заседания Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года усматривается, что адвокат З. против удовлетворения ходатайства следователя о продлении М. срока содержания под стражей возражала, ссылаясь на то, что подзащитный проживает в городе Москве, скрываться не намерен. Н. районный суд города Москвы позицию адвоката-защитника З. не разделил, продлил М. срок содержания под стражей. Несмотря на это, адвокат З. не обжаловала в апелляционном порядке постановление Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей. Каких-либо письменных заявлений на имя адвоката об отказе М. от обжалования указанного выше постановления Н. районного суда города Москвы адвокатом З. не представлено. При этом доводы адвоката З. о том, что она не обжаловала постановление Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей, так как М. по окончании судебного заседания на вопрос адвоката З., будет ли он обжаловать постановление суда и желает ли, чтобы она подала жалобу, ответил отрицательно, Квалификационная комиссия правомерно посчитала несостоятельными, поскольку они прямо противоречат содержанию абз. 2 п. 4 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката.
Учитывая приведенные выше правовые положения и установленные обстоятельства, Совет констатирует, что адвокат З. была обязана обжаловать постановление Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей, но не исполнила свои профессиональные обязанности перед доверителем.
При таких обстоятельствах Совет признает презумпцию добросовестности адвоката З. опровергнутой, а ее умышленную вину в совершении всех вышеуказанных нарушений установленной.
Избирая в соответствии с требованиями п. 4 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката меру дисциплинарной ответственности адвоката З. за совершенные нарушения, Совет принимает во внимание, что они являются умышленными и грубыми, сопряжены с неисполнением фундаментальных требований законодательства об адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката и Стандарта, утвержденного Всероссийским съездом адвокатов, а также решений органов адвокатского самоуправления города Москвы, принятых в пределах своей компетенции и обязательных для исполнения. По мнению Совета, допущенные адвокатом З. нарушения повлекли оставление доверителя без квалифицированной юридической помощи, что фактически означает предательство его интересов. Совет отмечает, что недопустимое профессиональное поведение адвоката З. наносит вред авторитету адвокатуры и влечет подрыв доверия к ней. Между тем «адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре», а «злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката» (п. 2 и 3 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката). С учетом совокупности указанных обстоятельств Совет считает действия адвоката З. несовместимыми со статусом адвоката и приходит к выводу о применении к ней меры дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката, как в наибольшей степени отвечающей требованию соразмерности и справедливости дисциплинарного разбирательства, предусмотренному п. 3 ст. 19 Кодекса профессиональной этики адвоката. Применение более мягкой меры дисциплинарной ответственности Совет считает невозможным еще и по той причине, что это давало бы основания считать подобное поведение допустимым для адвоката.
Определяя в соответствии с требованиями п. 7 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката срок, по истечении которого З. может быть допущена к сдаче квалификационного экзамена на присвоение статуса адвоката, Совет, с учетом всей совокупности приведенных выше обстоятельств, а также с учетом того, что ранее адвокат З. к дисциплинарной ответственности не привлекалась, считает необходимым установить этот срок продолжительностью в 1 (один) год.
Одновременно с этим Совет соглашается с заключением Квалификационной комиссии о необходимости прекращения в оставшейся части настоящего дисциплинарного производства вследствие отсутствия в иных действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая Кодекс профессиональной этики адвоката.
Так, доводы жалобы М. о том, что адвокат З. 20 сентября 2017 года приняла на себя его защиту по назначению суда в отсутствие адвоката У., имеющего соглашение с М. и не уведомленного надлежащим образом о дате и времени судебного заседания, не нашли своего подтверждения в ходе рассмотрения дисциплинарного дела. Материалами дисциплинарного производства установлено, что адвокат У. был надлежащим образом уведомлен следователем о предстоящем судебном заседании по рассмотрению ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей обвиняемого М. При этом Квалификационная комиссия правильно указала в заключении, что в апелляционном постановлении… городского суда от 16 октября 2017 года также содержится вывод о том, что адвокат У., вопреки доводам его жалобы, был надлежащим образом уведомлен о дате, времени и месте рассмотрения ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей в отношении М.
При таких обстоятельствах дисциплинарное производство в данной части подлежит прекращению вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая Кодекс профессиональной этики адвоката.
…Совет Адвокатской палаты города Москвы решил:
1) применить к адвокату З. …меру дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката с установлением в отношении З. срока, по истечении которого она допускается к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката, продолжительностью 1 (один) год, за следующие дисциплинарные нарушения:
– ненадлежащее, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, исполнение своих профессиональных обязанностей перед доверителем М. (честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя) по уголовному делу… находящемуся в производстве старшего следователя… СЧ по РОПД СУ УВД… по городу Москве… выразившееся в том, что, приняв на себя 20 сентября 2017 года в порядке ст. 51 УПК РФ защиту М. в Н. районном суде города Москвы при рассмотрении ходатайства следователя о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей, она до начала судебного заседания не провела конфиденциальной беседы с подзащитным и не ознакомилась с представленным следователем совместно с ходатайством материалом;
– ненадлежащее, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 1 ст. 8 и ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, исполнение своих профессиональных обязанностей перед доверителем М. (честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно отстаивать права и законные интересы доверителя, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав доверителя ходатайствовать об их устранении), что выразилось в непринятии ею мер к рассмотрению Н. районным судом города Москвы 20 сентября 2017 года в подготовительной части судебного заседания ходатайства обвиняемого М. об отказе от защитника по назначению – адвоката З.;
– неисполнение, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, своих профессиональных обязанностей перед доверителем М., что выразилось в том, что при наличии в материале, поступившем в Н. районный суд города Москвы в сентябре 2017 года совместно с ходатайством органов следствия о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей, данных о том, что М. обвиняется следствием в совершении преступления в сфере предпринимательской деятельности, адвокат З. не обратила внимание суда на невозможность продления обвиняемому М. срока содержания под стражей в силу прямого запрета, установленного ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ;
– неисполнение, вопреки предписаниям пп. 1 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката во взаимосвязи с п. 4 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, своих профессиональных обязанностей перед доверителем М., что выразилось в неподаче ею апелляционной жалобы на постановление Н. районного суда города Москвы от 20 сентября 2017 года о продлении обвиняемому М. срока содержания под стражей;
2) прекратить в оставшейся части дисциплинарное производство, возбужденное в отношении адвоката З. по жалобе М. …вследствие отсутствия в иных действиях (бездействии) адвоката нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая Кодекс профессиональной этики адвоката.