Адвокат, как профессиональный советник по правовым вопросам, не может не знать, что соглашение об оказании юридической помощи в силу прямого указания закона должно быть заключено в простой письменной форме. Оказание адвокатом юридической помощи в отсутствие надлежаще оформленных отношений адвоката и доверителя, а также получение адвокатом вознаграждения в отсутствие письменного соглашения и надлежащего оформления расчетов, свидетельствуют об умышленном игнорировании адвокатом императивных требований действующего законодательства и проявлении исключительной недобросовестности, злоупотреблении оказанным ему доверием, что несовместимо со званием адвоката.
Совет Адвокатской палаты г. Москвы… рассмотрел в закрытом заседании 24 ноября 2017 г. с участием заявительницы З., адвоката Х. дисциплинарное производство в отношении адвоката Х. …возбужденное по жалобе З. от 6 июня 2017 г.
Согласно заключению Квалификационной комиссии от 27 сентября 2017 г., адвокат Х. ненадлежащим образом, вопреки предписаниям подп. 1 п. 1 ст. 7 и ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», исполнил профессиональные обязанности перед доверительницей З., что выразилось в оказании в период с 19 апреля 2016 г. по июнь 2017 года юридической помощи по осуществлению защиты З-ва в СЧ ГСУ МВД России по… краю без заключения соглашения в простой письменной форме, а лишь на основании устного соглашения, а также в том, что, получив от доверительницы З. 10 ноября 2016 г. денежные средства в размере… млн. рублей в счет компенсации расходов, связанных с исполнением поручения, адвокат Х. не внес их в кассу или на расчетный счет адвокатского образования и не выдал доверительнице финансовый документ по проведению операции со средствами доверительницы (квитанции о приеме денежных средств, квитанции к приходному-кассовому ордеру и т. п.) в порядке, установленном действующим законодательством.
В оставшейся части дисциплинарное производство, возбужденное в отношении адвоката Х., признано подлежащим прекращению вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.
Заявительница З. в заседании Совета с заключением Квалификационной комиссии согласилась, доводы, изложенные в жалобе, поддержала.
Адвокат Х. в заседании Совета с заключением Квалификационной комиссии не согласился. Заявил, что пытался вернуть долг З., но на момент рассмотрения дела Советом смог вернуть только его часть.
Совет в полном объеме соглашается с заключением Квалификационной комиссии, поскольку ее выводы основаны на полно и правильно установленных обстоятельствах дела. Из материалов дисциплинарного производства следует, что 19 апреля 2016 г. З. заключила с адвокатом Х. в устной форме соглашение на защиту своего сына З-ва по уголовному делу… в СЧ ГСУ МВД России по… краю. Однако в период действия указанного соглашения адвокатом Х. не были предприняты какие-либо меры по устранению недостатков, связанных с формой заключенного соглашения на защиту З-ва, и соглашения в письменной форме так и не было заключено. 10 ноября 2016 г. З. были переданы адвокату Х. денежные средства в размере… млн. рублей. При этом указанные денежные средства в счет оплаты гонорара и компенсации расходов, связанных с исполнением поручения, адвокатом Х. в кассу своего адвокатского образования, Адвокатской конторы «Б»… коллегии адвокатов «…» внесены не были, финансовые документы по проведению операции доверительнице З. не были представлены. В конце ноября 2016 года адвокат Х. возвратил З. …млн. рублей из ранее полученной им суммы. Наряду с этим, в материалах дисциплинарного производства имеются данные о том, что 7 июня 2016 г. между адвокатом Х. и З.М.Н. было заключено соглашение на оказание юридической помощи № 516 в интересах З-ва, зарегистрированное в реестре договоров Адвокатской конторы «Б» за № 135. 8 июня 2016 г. оплата по указанному соглашению была внесена в кассу Адвокатской конторы «Б» по квитанции № 27706 гражданкой З.М.Н. в размере… тыс. рублей. 20 апреля 2016 г. адвокату Х. под отчет был выдан ордер № 466. Совет приходит к выводу, что соглашение на оказание юридической помощи № 516, заключенное адвокатом Х., не имеет отношения к заявительнице настоящей жалобы З., так как из текста соглашения следует, что оно заключено между адвокатом Х. и З.М.Н. Кроме того, из пояснений З. следует, что З.М.Н., проживающая по адресу: г. П., ул. Л., ей не знакома, а о заключении соглашения № 516 об оказании юридической помощи З-ву ей ничего не известно. Более того, у З-ва (сына заявительницы) есть супруга, З.М.В., проживающая по адресу: г. П., ул. К. …а сама З. проживает по адресу: г. П., ул. У.
Совет признает установленным, что между адвокатом Х. и заявительницей З. имеется соглашение об оказании юридической помощи, которое по смыслу п. 1 ст. 159 ГК РФ было заключено в устной форме, так как отсутствует заключенное соглашение в простой письменной или нотариальной форме. Помимо этого, заявительницей З. в материалы дисциплинарного производства были представлены подлинники собственноручной расписки адвоката Х. от 10 ноября 2016 г. о том, что он взял на ответственное хранение у З. …млн. рублей, а также собственноручной расписки адвоката Х. от 14 марта 2017 г., в которой указано, что он обязуется вернуть полученные от З. на хранение денежные средства в размере… млн. рублей, а остальные… млн. рублей обязуется вернуть до 15 апреля 2017 г. Наличие заключенного между сторонами соглашения также подтверждается заявлением адвоката Х. …согласно которому он намеревался закрыть все финансовые вопросы с заявительницей З. до конца октября 2017 года.
Совет также принимает во внимание неоднократно заявлявшиеся в ходе рассмотрения настоящего дисциплинарного производства просьбы адвоката Х. об отложении рассмотрения дела и считает их способом затягивания разрешения дисциплинарного дела с целью избежать применения меры дисциплинарной ответственности, поскольку на протяжении длительного времени с момента возбуждения дисциплинарного производства (30 июня 2017 г.) до момента рассмотрения дисциплинарного дела Советом (24 ноября 2017 г.), который по просьбе адвоката Х. также откладывал его на с 31 октября на 24 ноября 2017 г., у адвоката Х. имелась возможность урегулировать все финансовые претензии со стороны З. Кроме того, адвокату Х. неоднократно предоставлялась возможность дать письменные объяснения по настоящему делу, однако ни того, ни другого им сделано не было.
Адвокат Х. как профессиональный советник по правовым вопросам, имеющий большой стаж адвокатской деятельности, не мог не знать о том, что соглашение об оказании юридической помощи в силу прямого указания закона (ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») должно быть заключено в простой письменной форме. Каких-либо доказательств невозможности его подписания, либо уклонения доверительницы от подписания в письменной форме соглашения об оказании юридической помощи, адвокатом Х. также не предоставлено, равно как и не представлено доказательств направления ей (по адресу ее регистрации, электронной почте либо иным способом) проекта соглашения с просьбой его подписания. Оказание адвокатом Х. юридической помощи в отсутствие надлежаще оформленных отношений адвоката и доверительницы, а также получение адвокатом Х. вознаграждения в отсутствие письменного соглашения и надлежащего оформления расчетов, свидетельствуют об умышленном игнорировании адвокатом Х. императивных требований действующего законодательства.
Органы адвокатского самоуправления Адвокатской палаты г. Москвы неоднократно указывали, что адвокат, являясь профессиональным советником по правовым вопросам, в силу требований закона обязан принять меры к тому, чтобы все процедуры, относящиеся к процессу заключения и расторжения соглашения об оказании юридической помощи, соответствовали требованиям действующего законодательства и не нарушали права и охраняемые законом интересы доверителя, являющегося слабой стороной данных правоотношений. Несоблюдение адвокатом данной обязанности существенным образом нарушает права и законные интересы доверителя (ухудшает его положение), поскольку затрудняет ему защиту данных прав и охраняемых законом интересов. Требования ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» о честном, разумном, добросовестном, квалифицированном, принципиальном и своевременном исполнении адвокатом своих обязанностей рассматриваются, в том числе, с точки зрения соблюдения письменной формы соглашения об оказании юридической помощи; соблюдения требований к форме и содержанию этого соглашения; отсутствия различного рода злоупотреблений в процессе денежных расчетов с доверителями; своевременного внесения в кассу адвокатского образования вознаграждения, выплаченного доверителем. Кроме того, в п. 6 ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» установлена обязанность документально фиксировать суммы полученных адвокатом вознаграждений и персонифицировать лиц, от которых получены денежные средства. При таких обстоятельствах, установленных в настоящем дисциплинарном производстве, Совет признает презумпцию добросовестности адвоката Х. опровергнутой, а его вину в дисциплинарном нарушении установленной.
Доверие к адвокату является фундаментальным условием осуществления адвокатской деятельности. Нравственные критерии и традиции адвокатуры обязывают адвоката избегать любых действий (бездействия), которые каким-либо образом могут поставить доверие к нему и к институту адвокатуры под сомнение. Совет признает действия и бездействие адвоката Х. при вышеуказанных обстоятельствах, установленных Квалификационной комиссией, поведением, направленным к подрыву доверия к адвокату и адвокатуре. Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодексом профессиональной этики адвоката (п. 1 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката).
Определяя, в соответствии с требованиями п. 4 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, меру дисциплинарной ответственности адвоката Х. за указанное выше дисциплинарное нарушение, Совет учитывает, что оно носит умышленный, злостный характер и является тяжким, поскольку повлекло существенное нарушение права доверительницы на получение квалифицированной юридической помощи и права на судебную защиту. Совет также учитывает, что у адвоката Х. было достаточно времени и отсутствовали препятствия для урегулирования отношений с доверительницей, что он не сделал, несмотря на неоднократные обещания, в том числе и письменное обещание перед лицом Совета. Адвокат Х. проявил исключительную недобросовестность, злоупотребил оказанным ему доверием и дискредитировал себя, что в соответствии с требованиями ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката несовместимо со званием адвоката. При таких обстоятельствах Совет считает необходимым применить к адвокату Х. меру дисциплинарной ответственности за совершенное им вышеуказанное нарушение в виде прекращения статуса адвоката и полагает невозможным применение более мягкой меры дисциплинарной ответственности, поскольку она не отвечала бы требованию справедливости дисциплинарного разбирательства, предусмотренному ст. 19 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также являлась бы косвенным признанием совместимости подобного поведения со статусом адвоката.
Устанавливая, в соответствии с требованиями п. 1.1 ст. 25, п. 7 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, срок, по истечении которого указанное лицо допускается к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката, Совет принимает во внимание, что нарушения были совершены адвокатом Х. до вступления в силу указанных норм Кодекса, в связи с чем его положение не может быть ухудшено их применением. По этой причине, а также с учетом тяжести нарушений, Совет считает необходимым установить указанный срок в отношении Х. продолжительностью в три года.
В части, касающейся дисциплинарных обвинений в ненадлежащем исполнении профессиональных обязанностей при осуществлении защиты З-ва Совет соглашается с выводом Квалификационной комиссии о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие обнаружившегося отсутствия допустимого повода для его возбуждения. Материалами дисциплинарного производства установлено, что претензий к качеству оказанной доверителю правовой помощи от З-ва, которому непосредственно оказывалась данная помощь, не заявлено. Кроме того, рассмотрение вопросов, связанных с уголовно-правовой оценкой действий адвоката Х., не входит в компетенцию Совета.
Совет Адвокатской палаты г. Москвы решил:
– за ненадлежащее, вопреки предписаниям подп. 1 п. 1 ст. 7 и ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», исполнение профессиональных обязанностей перед доверительницей З., выразившееся в оказании в период с 19 апреля 2016 г. по июнь 2017 года юридической помощи по осуществлению защиты З-ва вСЧГСУ МВД России по… краю без заключения соглашения в простой письменной форме, а лишь на основании устного соглашения, а также в том, что, получив от доверительницы З. 10 ноября 2016 г. денежные средства в размере… млн. рублей в счет компенсации расходов, связанных с исполнением поручения, адвокат Х. не внес их в кассу или на расчетный счет адвокатского образования и не выдал доверительнице финансовый документ по проведению операции со средствами доверителя (квитанции о приеме денежных средств, квитанции к приходному-кассовому ордеру и т. п.) в порядке, установленном действующим законодательством, применить к адвокату Х. …меру дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката;
– установить в отношении Х. срок, по истечении которого он допускается к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката, продолжительностью в три года;
– прекратить в оставшейся части дисциплинарное производство, возбужденное в отношении адвоката Х., вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.
Вестник Адвокатской палаты г. Москвы № 5 [139] 2017 с. 118 – 125.
Я тоже считаю, что соглашение должно быть только в письменном виде