Информация о Решении ЕСПЧ от 05.12.2017 по делу «Анчев (Anchev) против Болгарии» (жалобы N 38334/08, 68242/16). По делу обжалуется жалоба на публичное обличение заявителя, занимавшего должности на государственной службе, как коллаборациониста коммунистического режима на основе архивов бывших спецслужб. Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
На основании Закона о доступе и раскрытии документов и раскрытии принадлежности граждан Болгарии к службам государственной безопасности и разведки Болгарской народной армии 2006 года с изменениями (далее — Закон 2006 года) каждый, занимающий конкретные публичные должности или участвующий в конкретной публичной деятельности в любой момент с 10 ноября 1989 г., даты, в которую коммунистический режим в Болгарии считался павшим, должен был быть проверен на принадлежность к бывшим спецслужбам и разоблачен, если такая принадлежность установлена. Проверки проводятся и раскрытие осуществляется комиссией на основе информации, содержавшейся в архивах бывших спецслужб. Верховный административный суд, который рассмотрел более сотни дел о раскрытии, последовательно указывал, что комиссия не должна проверять истинность информации в архивах, а должна лишь выявить и обнародовать ее, не вдаваясь в подробности. Задача комиссии ограничена установлением документальных фактов, и ее решения являются чисто деклараторными. Это связано с тем, что Закон 2006 года не имеет целью подвергнуть санкциям или люстрировать персонал и коллаборационистов бывших спецслужб, а только сообщить доступную информацию относительно всех публично активных лиц, фигурирующих в архивах, с целью восстановления общественного доверия и предотвращения шантажа. Решением от 26 марта 2012 г. Конституционный суд единогласно подтвердил конституционность статьи 25(3) Закона 2006 года (которая охватывает лиц, поступающих на публичную должность или привлекаемых к публичной деятельности в будущем). Заявитель был адвокатом, который занимал различные должности на государственной службе с начала 1990-х годов, в том числе в центральном правительстве, Высшем совете адвокатуры и в банке. Он являлся субъектом трех расследований комиссии в отношении каждой из этих должностей и разоблачен как коллаборационист на основании архивов бывших спецслужб.
ВОПРОСЫ ПРАВА
По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Вмешательство в личную жизнь заявителя осуществлялось в соответствии с законом и преследовало правомерные цели защиты национальной и общественной безопасности, предотвращения беспорядков, защиты прав и свобод других лиц. Ответ на вопрос о том, было ли вмешательство необходимым в демократическом обществе, не включает рассмотрение того обстоятельства, могли ли быть приняты менее интрузивные правила или могли ли правомерные цели быть достигнуты иными способами, а то, действовали ли власти Болгарии, принимая схему раскрытия, в пределах своего усмотрения. Данные пределы в настоящем деле широки, поскольку государства-участники, избавившиеся от недемократических режимов, должны иметь широкие возможности в выборе того, как поступать с наследием этих режимов, и так как Закон 2006 года был принят законодательной властью при многопартийной поддержке после длительных дискуссий и тщательно проверялся Конституционным судом в соответствии с принципами, вытекающими из прецедентной практики Европейского Суда, и при полном осознании необходимости уравновесить конфликтующие интересы. По вышеуказанным причинам избранная законная схема не нарушала эти пределы.
(i) Единственная предусмотренная мера заключалась в обличении тех лиц, относительно которых были найдены документы о сотрудничестве с бывшими спецслужбами, и решения комиссии были чисто деклараторными. Обличение не влекло применения каких-либо санкций или правовых ограничений, и, как отметил Конституционный суд, в Болгарии не было уверенности, что оно сопровождалось также всеобщей социальной стигматизацией. Со своей стороны, заявитель продолжал заниматься бизнесом и участвовать в публичной жизни и едва ли мог утверждать, что он стал изгоем.
(ii) Законодательство затронуло не весь персонал или коллаборационистов с бывшими спецслужбами, а лишь тех, кто после падения режима занял определенные важные должности в публичном секторе или некоторые в частном секторе, которые считались имеющими особую важность для общества в целом.
(iii) Процесс обличения был строго ограничен и сопровождался рядом гарантий, что касается гарантий против произвола или злоупотребления (например, процесс обличения был доверен специальной независимой комиссии, чьи решения могли быть подвергнуты публичной судебной проверке на двух уровнях юрисдикции).
(iv) Тот факт, что большое количество документов бывших спецслужб было уничтожено вскоре после падения режима, должен рассматриваться как веская причина для выбора законодателя не проводить индивидуальную оценку достоверности доказательств, доступных в отношении каждого лица, фигурирующего в качестве коллаборациониста в сохранившихся архивах. Законодатель решил предусмотреть обличение каждого, кто фигурирует в любом сохранившемся архиве, даже если отсутствуют иные документы, доказывающие, что он фактически занимался коллаборационизмом. Как отметил Конституционный суд, если бы законодатель предпочел индивидуальные оценки, коллаборационисты, чьи дела сохранились, неоправданно претерпели бы менее благоприятное обращение.
Кроме того, вследствие отсутствия индивидуальных оценок выбранный порядок обличения не влек моральную цензуру, присущую выводам о коллаборационизме согласно люстрационным системам, введенным в некоторых других государствах. Действительно, внутригосударственные суды разъяснили, что обличение комиссией на основе сохранившихся архивов не должно восприниматься как официальное подтверждение, что заинтересованные лица фактически занимались коллаборационизмом. Таким образом, решения комиссии были формой публикации сохранившихся архивов бывших спецслужб, а не способом выразить официальное осуждение прошлого поведения обличенных лиц.
(v) Заявитель мог иметь доступ к архивам почти сразу же, а затем публично оспорить их достоверность со ссылкой на конкретные элементы. В итоге, поскольку обличение не влекло применения каких-либо санкций или правового ограничения, вмешательство не вышло за существенные пределы усмотрения, которыми пользовались власти Болгарии. Если бы они прибегли к таким мерам, как профессиональная дисквалификация или частичное лишение гражданских прав, которые влекут большую степень вторжения в личную сферу заинтересованных лиц, вывод мог бы быть иным.
РЕШЕНИЕ
Жалоба признана неприемлемой для рассмотрения по существу (как явно необоснованная).