В Комиссию по защите прав адвокатов Совета Адвокатской палаты г. Москвы поступило обращение адвоката Адвокатской палаты г. Москвы З*… управляющего партнера адвокатского бюро «…» в связи с нарушением его профессиональных прав при производстве обысков в помещениях адвоката, иных следственных действий с его участием, избранием меры пресечения в виде заключения под стражу.
Изучив материалы и документы, представленные заявителем, Комиссия приходит к следующим выводам.
Из протокола задержания подозреваемого З*от 7 июня 2017 г. следует, что адвокат З*был задержан в 17 часов 00 минут 7 июня 2017 г. Однако данные сведения не соответствуют действительности, поскольку опровергаются иными сведениями, имеющимися в протоколе указанного следственного действия, а также в иных документах, представленных в Комиссию.
Как следует из собственноручного заявления к протоколу адвоката З*, являющегося частью протокола и имеющегося в материалах дела, фактическое задержание адвоката З* было произведено в 22 часа 30 минут 6 июня 2017 г. группой вооруженных лиц без опознавательных знаков, в том числе без знаков принадлежности к какой-либо государственной службе, с необоснованным повреждением его личного имущества, с применением к нему мер устрашения, нанесения побоев, удушения, применения специальных средств для ограничения свободы в виде наручников.
Эти обстоятельства были изложены также в обращении адвоката З* в Комиссию, а кроме того были представлены П. районному суду и подтверждены следователем в судебном заседании от 9 июня 2017 г. об избрании адвокату З* меры пресечения, на котором присутствовал член Совета Адвокатской палаты г. Москвы… и заместитель председателя Комиссии по защите прав адвокатов Совета АП г. Москвы адвокат…
Непосредственно после фактического задержания адвоката З*были произведены обыски в жилых и служебных помещениях адвоката З*, а именно по следующим адресам:
1) г. Москва, ул. А. д. … кв. …
2) г. Москва, пос. П., ул. … д. …
3) г. Москва, ул. Ц., д. … стр. …
Как следует из постановлений следователя о производстве обысков, уголовное дело № …19 возбуждено… руководителем Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по г. Москве по признакам преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 306, ч. 1 ст. 309 УК РФ в отношении З*.
В тот же день с материалами данного уголовного дела соединены уголовные дела № …40 и №…41, возбужденные по признакам преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159, п. «б» ч. 2 ст. 199 УК РФ в отношении П.
Как далее указано в постановлении, следствием установлено, что к совершению преступлений, предусмотренных ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 306, ч. 1 ст. 309, а также ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ причастен З*, и в помещениях по адресам его проживания и осуществления профессиональной деятельности могут находиться предметы и документы, имеющие значение для дела:
– документы, носители информации, касающиеся подготовки и подачи заявлений, их рассмотрения в судебных участках №№ … мирового судьи… судебного района… области;
– документы, носители информации, касающиеся взаимодействия указанных лиц с С.;
– документы, носители информации, связанные с фактической деятельностью компаний иных юридических лиц, задействованных в преступной схеме уклонения ООО «…» от уплаты налогов в особо крупном размере;
– документы, носители информации, связанные с хранением денежных средств, принадлежащих ПАО «…», в том числе касающиеся деятельности юридических и физических лиц, задействованных в преступной схеме, их возможной причастности к совершенному преступлению…
– документы, носители информации, связанные с подготовкой, подачей исковых заявлений, их рассмотрения в… районном суде… области;
– иные предметы и документы, имеющие значение для установления обстоятельств совершенных преступлений.
Далее в постановлении указано, что обыск в указанных помещениях не терпит отлагательств, поскольку в случае промедления предметы и документы, имеющие значение для данного уголовного дела, могут быть уничтожены.
Комиссия полагает, что указанные постановления вынесены с грубым нарушением требований ст. 450.1 УПК РФ, сами обыски производились в нарушение порядка, установленного указанной нормой закона, а предметы и документы, изъятые в ходе обысков, являются недопустимыми доказательствами, поскольку получены с существенным нарушением закона.
Как следует из ч. 1 ст. 450.1 УПК РФ, «обыск, осмотр и выемка в отношении адвокатов (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности), включая случаи, предусмотренные частью пятой ст. 165… Кодекса, производятся только после возбуждения в отношении адвоката уголовного дела… на основании постановления судьи о разрешении производства обыска, осмотра или выемки, в присутствии обеспечивающего неприкосновенность предметов, составляющих адвокатскую тайну, члена совета адвокатской палаты субъекта РФ… или иного представителя, уполномоченного президентом этой адвокатской палаты». В целом статья 450.1 УПК РФ, как и указанный Кодекс, не предусматривает законных оснований для производства обысков у адвоката без судебной санкции после возбуждения в отношении него уголовного дела.
Обыски в помещениях адвоката З* производились по постановлению… следователя по особо важным делам… о производстве обыска в жилище в случаях, не терпящих отлагательства, по уголовному делу № …19 в отношении ряда лиц, в том числе в отношении З* по признакам преступлений, предусмотренных ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 306, ч. 1 ст. 309 УК РФ.
Как указано в постановлениях (см., например, л. 2 материалов судебного дела), «в настоящее время З* является адвокатом Адвокатской палаты г. Москвы… и в соответствии с п. 8 ч. 1 ст. 447 УПК РФ относится к категории лиц, в отношении которых применяется особый порядок судопроизводства по уголовным делам, предусмотренный главой 52 УПК РФ…». Таким образом, следователю при вынесении постановления о производстве обысков и их производстве было известно о том, что при производстве обысков в отношении лиц, обладающих статусом адвоката, закон устанавливает специальные требования, однако этих требований закона следователь не выполнил.
Из четырех постановлений о производстве обысков в отношении адвоката З*, представленных в судебном деле №…. П. районного суда г. Москвы (материалы, подтверждающие законность и обоснованность возбужденного перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении З* по уголовному делу № …19) (далее – судебное дело) следует, что следственные органы, в производстве которых находится данное уголовное дело, грубо нарушили порядок, установленный для производства обысков в отношении адвоката, в части, допускающей производство обысков только на основании постановления судьи, в то время как указанные обыски у адвоката З* производились по постановлению следователя в отсутствие судебного разрешения на их производство. Между тем, органы предварительного следствия при разрешении вопроса о производстве обысков в отношении адвоката З* были обязаны и располагали возможностью руководствоваться требованиями закона. Так, на листе 24 материалов судебного дела имеется ответ от 28 апреля 2017 г. заместителя начальника ГУ МЮ по г. Москве… на запрос следователя по ОВД… К. с подтверждением наличия у З* статуса адвоката по состоянию с 2002 года по время исполнения запроса. Таким образом, следователь К., в производстве которого находится уголовное дело № …19, с апреля 2017 г. осуществлял мероприятия в отношении адвоката З*, и до производства обысков у адвоката имел время и возможность принять меры по соблюдению закона, однако пренебрег данной своей обязанностью, что повлекло за собой существенное нарушение прав, свобод и законных интересов адвоката З*, прав и законных интересов члена Совета Адвокатской палаты г. Москвы (далее – АП г. Москвы) З., которому президент АП г. Москвы… доверил представительство интересов палаты по сохранению адвокатской тайны при производстве обысков в помещениях адвоката З*, прав и законных интересов третьих лиц, предметы и документы в отношении которых были изъяты следователем при производстве обысков без законных оснований.
Список предметов и документов, имеющих, по мнению следственных органов, значение для дела, не отвечает требованиям закона, поскольку в нем не имеется указания на конкретные отыскиваемые предметы и документы, и он позволяет использовать постановление в целях незаконного нарушения адвокатской тайны, влекущего за собой нарушение прав и законных интересов широкого круга третьих лиц. Так, согласно указанным постановлениям следователя о производстве обысков у адвоката З* отысканию подлежали «документы, носители информации, касающиеся подготовки и подачи заявлений, их рассмотрения в судебных участках №№ … мирового судьи… судебного района… области», «документы, носители информации, связанные с фактической деятельностью… иных юридических лиц, задействованных в преступной схеме уклонения ООО “…” от уплаты налогов в особо крупном размере», «документы, носители информации, связанные с подготовкой, подачей исковых заявлений, их рассмотрения в… районном суде… области», наконец, «иные предметы и документы, имеющие значение для установления обстоятельств совершенных преступлений».
Таким образом, постановления следователя по производству обысков в помещениях адвоката З*, включая содержащийся в них перечень предметов и документов, подлежащих отысканию, не соответствуют требованиям закона, не содержат оснований для производства обысков в порядке, установленном законом для производства неотложных следственных действий, являются недостаточным и не соответствующим закону основанием для производства обысков в отношении адвоката, грубо нарушают требования ст.ст. 165, 182, 450.1 УПК РФ, а также права и законные интересы адвоката З*, представителя АП г. Москвы члена Совета АП г. Москвы З., широкого круга третьих лиц, сведения о которых, охраняемые режимом адвокатской тайны, были необоснованно и незаконно отысканы, осмотрены и произвольно, без составления полистовой описи, изъяты следователем и иными лицами, участвовавшими в производстве обысков в отношении адвоката З*.
Как следует из протоколов обысков в помещениях адвоката З* (л.л. 192, 193, 201–203, 215–218 судебного дела), член Совета Адвокатской палаты г. Москвы, председатель Комиссии Совета АП г. Москвы по защите прав адвокатов адвокат З. был признан участвующим в производстве обысков лицом, и в данном качестве был внесен в указанные протоколы обысков в помещениях адвоката з*.
В материалах судебного дела (л. 200) имеется копия собственноручного заявления члена Совета АП г. Москвы З. к протоколу обыска в офисе адвоката З* от 7 июня 2017 г.: «Внимательно ознакомившись с постановлением о производстве обыска в жилище в случаях, не терпящих отлагательств, от 6 июня 2017 г. и протоколом обыска в помещении офиса адвоката З* от 7 июня 2017 г., полагаю, что данное следственное действие проведено с грубыми нарушениями правил его проведения, регламентированных ч. 1 ст. 450.1 УПК РФ.
В частности, проведению обыска не предшествовала обязательная процедура получения судебного разрешения на его совершение. Обыск проведен без соответствующего постановления судьи.
Кроме того, не обеспечена неприкосновенность сведений, составляющих адвокатскую тайну, поскольку следователем изъяты адвокатские досье по оказанию юридической помощи ряду лиц, по конкретным соглашениям (без полистовой описи).
При таких обстоятельствах все, что изъято в ходе этого следственного действия, не может быть признано допустимыми доказательствами. Член Совета АП г. Москвы …».
Комиссия солидарна в правовой оценке полномочным представителем АП г. Москвы З. как самих обысков в отношении адвоката З*, так и процессуальных документов, санкционировавших их производство. Из материалов судебного дела следует, что протоколы обысков были приложены к ходатайству следователя в суд в обоснование необходимости заключения адвоката З* под стражу. Комиссия выражает озабоченность тем обстоятельством, что П. районный суд г. Москвы в лице председательствующего судьи… при рассмотрении 9 июня 2017 г. ходатайства следователя об избрании в отношении адвоката З* меры пресечения в виде заключения под стражу незаконно, по надуманным основаниям отказался заслушать адвоката З., что способствовало совершению судебной ошибки, выразившейся в санкционировании П. районным судом г. Москвы заключения адвоката З*под стражу на два месяца. Данная судебная ошибка была исправлена судом апелляционной инстанции в установленные законом сроки. Однако факт принятия П. районным судом г. Москвы незаконного и необоснованного решения о заключении адвоката З* в следственный изолятор без достаточных на то оснований, без заслушивания полномочного представителя АП г. Москвы, члена Совета АП г. Москвы, участвовавшего в следственных действиях, которые послужили основанием для ходатайства следствия в суд о заключении адвоката З*под стражу, Комиссия расценивает как тревожное свидетельство проявления правового нигилизма и обвинительного уклона со стороны отдельных представителей судейского сообщества при рассмотрении уголовных дел в отношении категории граждан, исполняющей закрепленные в Конституции России социально-значимые профессиональные обязанности по защите гражданских прав и свобод.
Как следует из рапорта от 6 июня 2017 г. старшего оперуполномоченного по ОВД… УФСБ РФ по г. Москве… на имя начальника УФСБ РФ по г. Москве и Московской области… (л. 25 материалов судебного дела): «В результате мероприятия получены данные о том, что З* и П. контактируют с высокопоставленными лицами правоохраны и правоприменения. Одновременно З* и П. документированы заграничными паспортами, регулярно посещают зарубежные страны, а в настоящее время З* оформляет документы для выезда за пределы РФ… В связи с чем указанные лица могут скрыться от органов предварительного следствия и суда, либо иным способом воспрепятствовать производству по делу.
Кроме того, установлено, что З* и П. осведомлены о формах и методах осуществления оперативно-розыскной деятельности, обладают информацией о проводимых в отношении них ОРМ и пытаются принять меры по сокрытию следов противоправной деятельности. Для этого П. формально передал жилую квартиру… оформленную на установочные данные его супруги, в пользование адвокату К. в целях получения иммунитета адвокатского объединения».
Представляется очевидным, что сведения, изложенные в рапорте, не конкретизированы и, кроме того, не являются достаточными для уголовного преследования адвоката З*, не содержат указания на совершение или вероятность совершения адвокатом З* уголовно-наказуемых деяний, и не могли являться законным основанием для ходатайства о заключении адвоката З* под стражу, и до настоящего времени не отвечают принципам относимости и допустимости для применения в отношении него мер пресечения, связанных с полным или частичным лишением свободы в порядке ст.ст. 107, 108 УПК РФ. В рапорте, представленном в суд следственными органами, не приведено конкретных сведений о том, где, когда, с кем именно из «высокопоставленных лиц правоохраны и правоприменения» «контактировал» адвокат З*. Также в рапорте не указаны основания и негативные для расследования уголовного дела правовые последствия таких встреч, если они действительно имели место.
Содержащиеся в указанном рапорте сведения о «документированности» адвоката З* заграничным паспортом и «регулярном посещении зарубежных стран» не обеспечены доказательствами. Это, вероятно, может быть допустимо в служебной переписке сотрудников правоохранительных органов, но не может служить законным основанием для уголовного преследования адвоката или для применения судом в отношении него мер пресечения, связанных с изоляцией от общества в следственном изоляторе или в жилище.
Наконец, Комиссия полагает необходимым отметить, что имеющее место в рапорте указание на передачу П. помещения, зарегистрированного в собственность его супруги, адвокату К. само по себе не является обстоятельством, позволяющим «установить», что адвокат З* «пытается принять меры по сокрытию следов противоправной деятельности», а равно и о совершении адвокатом З* противоправных действий как таковых.
Как следует из протокола задержания подозреваемого З* (л. 147 материалов судебного дела), адвокат З* был задержан 7 июня 2017 г., в 17 часов 00 минут. Между тем, в материалах дела имеется множество свидетельств того, что фактическое задержание адвоката З* с заключением его в наручники произошло 6 июня 2017 г., в 22 часа 30 минут. Это подтверждал и следователь, участвовавший в судебном заседании в П. районном суде г. Москвы 9 июня 2017 г. по рассмотрению ходатайства об избрании в отношении адвоката З* меры пресечения в виде заключения под стражу. Комиссия не может согласиться с заявленной следователем в суде юридической позицией, согласно которой факт заключения в наручники не является моментом задержания лица, поскольку временем его задержания является время составления протокола о задержании подозреваемого. Комиссия полагает, что факт неопределенного в настоящее время уголовно-процессуального статуса адвоката З* в течение 18,5 часов (с 22 часов 30 минут 6 июня 2017 г. до 17 часов 00 минут 7 июня 2017 г.) в последующем получит надлежащую оценку со стороны правоохранительных и судебных органов. В противном случае это означало бы фактическое одобрение государством незаконного внесудебного внепроцессуального лишения свободы лиц, занимающихся оказанием профессиональной юридической помощи гражданам и юридическим лицам.
Из ходатайства следователя… в П. районный суд г. Москвы о применении в отношении адвоката З*меры пресечения в виде заключения под стражу следует, что следствие обосновывает причастность адвоката З* к инкриминируемым преступлениям «показаниями свидетелей В., Р., в том числе данными последними в рамках очных ставок с… З*». В соответствии с ч. 1 ст. 192 УПК РФ следователь вправе провести очную ставку, если в показаниях ранее допрошенных лиц имеются существенные противоречия. Как следует из материалов судебного дела, после 13,5–17 часов непрерывных следственных действий со своим участием адвокат З*, не отказываясь от дачи показаний, стал систематически обращаться к следователю с письменными ходатайствами сделать перерыв в производстве следственных действий для обеспечения ему, адвокату З*, возможности для краткого отдыха, принятия пищи и воды, поскольку он, адвокат З*, утрачивает физиологическую способность адекватно воспринимать происходящее. Однако такие письменные ходатайства адвоката З*, в большом количестве имеющиеся в материалах судебного дела, были оставлены следователем… без внимания, рассмотрения и разрешения. Данные обстоятельства сами по себе являются вопиющим нарушением основных, неотъемлемых прав человека, гарантированных Конституцией и закрепленных в международном законодательстве. Депривация, как известно, являлась излюбленным методом работы сталинских следственных органов с «врагами народа», способом подавить и сломить волю подследственного к отказу от самооговора и лжесвидетельствования. В рассматриваемом случае наблюдается дальнейшее творческое развитие данного метода, выразившееся в том, что причастность адвоката З* к инкриминируемым ему преступлениям подтверждается, по мнению следствия, показаниями, данными на очных ставках, при том, что на очных ставках адвокат З* уже был не в состоянии давать показания и адекватно воспринимать происходящее, поскольку был избит при задержании вечером 6 июня 2017 г., с того времени постоянно находился в наручниках, участвовал в четырех обысках в разных частях г. Москвы, лишенный возможности и времени для кратковременного отдыха и принятия пищи, о чем он и заявлял неоднократно следователю… в письменном виде, в том числе и в протоколах очных ставок, на которые следствие ссылается как на доказательство причастности адвоката З* к инкриминируемым ему преступлениям. Комиссии до настоящего времени не представлено сведений о том, что данные обстоятельства были надлежащим образом исследованы и оценены судом, руководителями следователя… органами, осуществляющими надзор за соблюдением законности.
В материалах судебного дела (л. 3) указано, что «П., придерживаясь преступного плана, в неустановленном месте, не позднее 25.09.2014 организовал при непосредственной помощи З* составление заявления о возбуждении уголовного дела частного обвинения, которое 25.09.2014 передал в судебный участок № … мирового судьи… судебного района… области». Не входя в исследование инкриминируемых адвокату З* уголовно-наказуемых деяний, Комиссия выражает надежду, что обвинение адвоката в совершении преступления по ст. 306 УК РФ будет исследоваться органами предварительного расследования и судом в неразрывной связи с тем существенным обстоятельством, что адвокат З* обратился в суд не как самостоятельный субъект права, а действуя в интересах и по поручению своего доверителя, на основании документов, которые были предоставлены адвокату доверителем, и потому для адвоката обладали презумпцией достоверности. Отсутствие допустимых доказательств обратного означало бы создание угрозы для всей государственной системы охраны и защиты прав граждан.
Как указывалось выше, в материалах судебного дела (л. 24), еще 28 апреля 2017 г. ГУ МЮ РФ по г. Москве направило в адрес следователя по ОВД… по РОВД ГСУ СК России по г. Москве ответ на запрос последнего в отношении адвоката З*. При этом из постановления о возбуждении уголовного дела № …19 (л. 6 судебного дела) следует, что данное уголовное дело было возбуждено 6 июня 2017 г., в 9 часов 45 минут. Таким образом, в период с 28 апреля по 6 июня 2017 г. уголовно-процессуальные действия в отношении адвоката З* производились в порядке оперативно-розыскных мероприятий. При этом привлечение адвоката З* в качестве подозреваемого, затем в качестве обвиняемого, было произведено 7 июня 2017 г. с разницей в несколько часов. Комиссия полагает, что данные обстоятельства, во-первых, подтверждают наличие времени и возможности для следственных органов заручиться санкцией суда на производство обысков в отношении адвоката З* и не совершать грубое нарушение требований ст. 450.1 УПК РФ. Во-вторых, длительная подмена предварительного расследования по уголовному делу оперативно-розыскными мероприятиями и последующее ускоренное привлечение его в качестве подозреваемого и обвиняемого по уголовному делу лишило адвоката З* возможности в полном объеме реализовать свои права, закрепленные в уголовно-процессуальном законе.
Комиссия с удовлетворением отмечает, что в протоколе допроса подозреваемого З* от 7 июня 2017 г., с 10 часов 20 минут до 12 часов 50 минут (л. 138–142 материалов судебного дела), на листе 141 кроме обстоятельств своего задержания адвокат З* сделал следующее замечание: «Более развернутые показания могу дать после получения письменного разрешения от П., так как более конкретные обстоятельства оказания ему юридической помощи составляют адвокатскую тайну». Таким образом, адвокат З*, не отказываясь от дачи показаний и прямо выражая согласие дать развернутые показания по делу, проявляет профессиональную компетентность и гражданское мужество, поскольку в сложной ситуации давления со стороны следствия, сопряженной с применением к нему насилия при задержании, длительным лишением сна и пищи, адвокат З* поставил соблюдение адвокатской тайны и уважение к профессии выше собственного благополучия и безопасности.
ВЕСТНИК Адвокатской палаты г. Москвы. ВЫПУСК № 1 (140) 2018, с. 139-146.